Им не победить в этой битве. Валлийцы хуже подготовлены и истощены, но обладали той звериной волей к победе, той хищной силой, которая не давала сломить их вот уже много сотен лет. Ранее бывшие всего лишь одной из провинций Аверона, свободолюбивые и дикие народы Валлии объединились, чтобы почувствовать вкус свободы от чужого протектората — и уступать столь тяжко вырванную независимую жизнь не собирались. Но и валлийцам тяжело давалась битва. Марион казалось, не раз и не два, что они умрут здесь все до единого — и войска императрицы, и королевское войско Валлии.
Свистнула стрела — у самого уха. Ещё и ещё одна — и Марион крутанулась в седле, выискивая стрелка. Метили прицельно — либо в неё, ведь на её шлеме была особая императорская печать и синяя лента, либо в Магнуса, сражавшегося впереди своего войска. На миг их взгляды встретились — Марион и чужого лучника — а затем острая боль в плече и удар, сбросивший её с коня…
Она вскочила тут же, перекатившись подальше от своего коня — стрелок ранил и его тоже, и ошалевшее от боли животное галопом ломанулось через ряды, топча своих и чужих. Марион зашипела, сжимая пальцы вокруг засевшей в плече стрелы, развернулась, всаживая меч в чье-то открывшееся горло, пригнулась, уходя от удара со спины, не оборачиваясь, двинула щитом назад, в живот нападавшему. И лишь оглянувшись, в свете яркого полуденного солнца она увидела вставшего на дыбы коня командующего Магнуса, сбрасывающего пронзенного копьем всадника с седла…
— Магнус!!!
Она рванулась сквозь ряды сцепившейся пехоты, отмахиваясь от своих и чужих, мечом, локтями, ногами прокладывая путь к рухнувшему под ноги сражавшихся солдат командующему.
Руки уже тянулись к мужу, глаза выхватили сразу всё: хлынувшую ртом черную кровь, пальцы, вцепившиеся в копье, быстро угасающий взгляд, направленный на врага…
Убийца сидел в седле, выхватив короткий толстый меч из ножен, и Марион не колебалась ни секунды: пущенный её рукой кинжал вонзился в шею вражеского коня, и животное рухнуло, захрипев в предсмертной агонии, и едва не погребая под собой седока.
Марион коротко зарычала на вставшего на пути чужого солдата, двинула кованым сапогом в край щита, раскрывая его для удара, и обрушила клинок на незащищенную латами шею. Не дожидаясь, пока тот рухнет, отпихнула в сторону безвольное тело, и упала на колени рядом с мужем.
— М-м-ма-а-а…
— Тише, Магнус… тише…
Задыхаясь, глотая собственный соленый пот, смотрела Синяя баронесса на умирающего мужа. Агония продлилась всего несколько секунд, и всё это время, неделимое, незабываемое, страшное и ненавистное, они смотрели друг другу в глаза. Десять лет. Десять лет тихого семейного счастья, понимания, и самой крепкой дружбы, которая может быть между мужчиной и женщиной, занимавшихся одним делом — войной.