Он спросил это так испуганно, что я не поверила своим ушам. В первую нашу встречу это был самоуверенный, насмешливый, строгий и даже, можно сказать, жестокосердный человек. Теперь это маленький ребенок, боящийся неизвестности, боящийся конца. В другую секунду мне это уже не показалось странным. Как бы вы, читатель, среагировали, узнав, что вы мертвы? Попав на кладбище и увидев там свою могилу, с венками и памятником, но выкопанным гробом, в котором пусто? Возможно, вы сейчас читаете эту замечательную книгу и совсем не думаете, даже одной своей извилиной не допускаете подозрений относительно того, что вас уже нет. А вдруг это не так?
Я глубоко вдохнула и решила задержать дыхание до тех пор, пока не пойму, что мне действительно жизненно необходим кислород. Просто в тот миг мне показалось, что я, может статься, тоже мертва, совсем как любимое мною создание, прижимающееся ко мне своим холодным, забывшим о тепле бегущей по жилам крови телом.
Я выдержала лишь минуту. После этого начала жадно глотать воздух. Что ж, вынуждена признать, что я пока жива. Уж не смею утверждать, к добру это или наоборот.
– Катя, – отстранив лицо от моего плеча, сказал Валерий, глядя мне в глаза. – Ты видела, что там?
Не имело смысла врать, потому я сообщила:
– Да, видела. Я сожалею, – зачем-то прибавила.
– Я тоже, – сказал он с какой-то странной усмешкой, печальной, но ироничной. – Что мне делать?
– Для начала уйти с моста. Вдруг какой-нибудь ночной гонщик вздумает тут покататься, и вместо одного мертвеца станет двое.
– Не смешно, – насупился Мертвицин, но тут же простил мне эту глупую шутку.
– Извини, я, когда нервничаю, болтаю глупости.
– Да, я понял.
– Пойдем?
– Куда?
– Домой.
– У меня нет дома.
– Теперь есть.
Его устроил этот ответ, и мы медленно, под ручку, осторожно ступая по высвеченному фонариком пути, добрались до дома.
Мертвицин, включив свет, приблизился к большому зеркалу. Глядя на свое отражение, спросил такое, что меня пробрало до костей:
– Катя… Меня ведь нет?
Я долго не могла ответить.
– Посмотри, – обретя дар речи, кивнула я на зеркало. – Ты есть.
Он уперся руками в раму и прислонил лоб к зеркальной поверхности.
– Я есть, но в то же время меня нет. Забавно, – грустно хмыкнул он. – Старик Шекли бы порадовался такому повороту.
– Шекли писал юмористическую фантастику, а здесь суровая реальность, – не согласилась я, покачав головой. Подошла поближе и стала гладить его по сильной широкой спине – это все, что я сейчас могла для него сделать.
– Но разве такое может случиться в реальности?! – воскликнул он нервозно.