Но никому не было дела до Крейка.
В итоге они остановились перед дверью с надписью «ВХОД». Врач, убедившись, что никто их не видит, повернул ручку, приоткрыл дверь и пропустил Грайзера вперед.
Он очутились на узкой полутемной лестнице. Оба спустились на один марш и выбрались в новый коридор.
Обстановка была не столь безупречной, как этажом выше. Стены – грязноватые, в углах навален мусор. Над головой жужжали электрические лампы, на их стеклянных пузырях остались следы пальцев. И пахло тут не дезинфекцией, а плесенью. Крейк ощутил прохладу и порадовался, что надел пальто.
«Зачем мне эта больница?» — думал он. Чем ближе они подходили к месту назначения, тем страшнее ему становилось. К горлу подступила тошнота. Он втайне надеялся, что его не впустят. Но обман бдительной медсестры сделал его причастным к чему-то нехорошему. Он не нарушил закон, но трясся от ужаса. А назад пути нет. И Крейк тревожно озирался по сторонам, лихорадочно размышляя – куда бы удрать.
Врач шагал впереди, подошвы его начищенных ботинок негромко постукивали по каменному полу. Он молча указывал дорогу. Оба знали, зачем посетитель явился сюда. Крейк ненавидел провожатого за то, что тот оказался свидетелем его позора.
Как он докатился до такого? Его оптимизм давно иссяк. Он встречался с людьми, которые штудировали труды по демонизму, и вел с ними изумительные разговоры о природе Искусства. Покупал баснословно дорогие тома и взахлеб прочитывал их от корки до корки. Он испытывал примерно те же чувства, что и в юношеские годы, когда делал первые шаги в демонизме. Он превратил свой мозг в хранилище и заполнял его бесценными сведениями. За несколько недель он узнал больше, чем за всю свою жизнь.
Но восторг быстро улетучился. Крейк приобретал редкие запрещенные издания, но нигде не находил того, что ему требовалось. Он хотел отыскать способ извлечь Бесс из металлического футляра, в который сам поместил ее. Его бы устроили даже не подробные инструкции, но хотя бы намеки и зацепки. Но с каждым днем Грайзер погружался в разочарование. Кредит, который предоставил ему Плом, был отнюдь не беспредельным, а его собственных денег катастрофически не хватало. Ставки в игре росли, а ему становилось все труднее успокоиться или хотя бы заснуть.
Отношения с Пломом усложнились. Крейк презирал себя за то, что выпрашивал у единомышленника дукаты. Он уже не представлял, когда сможет вернуть их. К тому же немыслимо утомляла постоянная тревога Плома по поводу его психического здоровья. А Грайзер часто проводил время в святилище вместе с Бесс. Он пытался отвлечься, обучая ее новым командам с помощью свистка. Но Бесс прямо-таки заразилась его настроением. Она была возбуждена или, наоборот, очень подавлена. И еще будто опасалась его. Поэтому Крейк погрузил ее в сон, но зрелище пустых бронированных доспехов подействовало на него, как настоящее обвинение.