Теперь в ней самой скрывается демон.
Эта мысль ужасала. Она считала, что манская часть ее натуры нечто вроде заразы, болезни, которой можно сопротивляться и сохранить свою человечность. Но внезапно все изменилось. Она одержима. Враг разумен и затаился в ее плоти и сознании. Злокозненный пришелец читает ее мысли и готовится одержать над ней окончательную победу.
Джез подняла руку. Рана от стрелы, полученная в Курге, полностью зажила. Шрам исчез, и пальцы работали отлично. Еще недавно она воспринимала способность быстро излечиваться как полезную сторону своего состояния, но сейчас та стала лишь дополнительным свидетельством присутствия в ней мана.
Она не принадлежала себе. Ее пытались поработить. Но она должна каким-то образом изгнать захватчика.
«Так больше продолжаться не может!» – думала она.
Несколько лет подряд она жила в непрерывном страхе перед собой, избегала сородичей-людей, боялась обзаводиться друзьями или подолгу оставаться на одном месте. Она старалась противостоять подспудному влиянию манов и надеялась отразить его силой воли. Говорила себе, что это – единственный способ спастись.
А может, и нет. Влияние усиливалось. Трансы участились.
Но она просто отодвигала срок неизбежного поражения.
«Нужно что-то делать, – решила Джез. – И чем скорей, тем лучше».
Кабак под названием «Колода мясника», стоявший на неприглядной главной улице поселка и зажатый с боков ломбардом и публичным домом, был обит ржавой жестью. Широкие щели в стенах наскоро законопатили обтрепанными на ветру клочьями парусины. Фасад выгнулся наружу, будто дом намеревался спьяну свалиться на дорогу. В темноте слабо светились на высоких столбах фонари, стекла стали непрозрачными от вездесущего пепла. Прохожие прикрывали лица защитными очками и масками. Те, кто по какой-то причине не мог обзавестись этими вещами, мучились от частых приступов кашля и все время вытирали воспаленные покрасневшие глаза.
Внутри плавал дым, густотой и едкостью не уступавший пеплу. Столы и табуреты оказались разнородными, как, впрочем, и посетители. Под потолком висела электрическая люстра, лампочки в которой громко гудели. Из-за стены отчетливо слышалось тарахтение нефтяного генератора.
Фрей толкнул дверь и вошел, на ходу разматывая шарф, которым прикрывал лицо. За ним, откашливаясь и бормоча невнятные проклятия, ввалились Пинн, Малвери и Крейк. Никто из непрезентабельных завсегдатаев не обратил на чужаков ни малейшего внимания.
– Выпить, и поскорей! – прохрипел Малвери. – У меня во рту словно костер развели.
– Дариан Фрей! – воскликнул бармен. – Тлен и проклятье! Как поживаете?