— Да, — ответил Карниваль едва слышно.
— Милорд. Я должна вам сказать одну вещь. Я знаю немного больше, чем вы мне рассказали, — голос Ивы звучал так вкрадчиво, так сочувственно-нежно, словно она разговаривала не с чудовищем, сведённым с ума собственной манией величия, но с непослушным мальчиком, попавшим в беду. — Я знаю, что вы не покинете Лондона. Это всё, что я могу сказать вам.
— Чёртова кукла! Отдай мне Зеркало! — завизжал вдруг Карниваль.
Послышался истошный скрип хлипкой козетки, что-то упало — это повалился на пол круглый столик, Ива вскрикнула, послышался ещё какой-то стон или хрип. Суон резко распахнул дверь — так резко, что сшиб ею китайскую ширму по другую сторону. Ширма с хлопком упала плашмя. Инспектор не мог мгновенно преодолеть эту преграду и, нацелив на Карниваля револьвер, крикнул:
— Отойдите от неё! Полиция!
Он не мог выстрелить: Карниваль нависал над телом Ивы, прижатым к подушкам козетки. Его руки сомкнулись у неё на шее, и лорд, злобно оскалив жёлтые, старческие зубы, поднял лицо с окровавленным подбородком:
— Только попробуй, собака, у меня нож, я проткну её, как только ты выстрелишь! А я… я — бессмертен! — он зашёлся в визгливом, жиденьком смехе, и тут случилось то, чего Суон никак не ожидал.
Дверь распахнулась. В дверном проёме стоял Гай Флитгейл: На его лице в одно мгновение отразился такой ужас, будто он увидел всех сущих духов и приведений. Дальше всё решилось в сущие секунды. Карниваль не мог видеть вошедшего, так что Гай одним прыжком оказался у него за спиной и, схватив за плечи, буквально сбросил с козетки на пол. Карниваль упал с костистым стуком, сипя, словно волынка, из которой спустили воздух. Флитгейл склонился над Ивой и осторожно усадил её. Суон был уже рядом. Боковым зрением он видел корчащегося на полу и плюющегося кровью Карниваля, но всё его внимание было обращено к Иве — бледной как полотно, с красными пятнами на шее и с брызгами крови на щеках.
— Что там есть — бренди, шерри, тащите сюда! — скомандовал Суон.
Теперь он держал холодные руки Ивы в своих больших ладонях. Гай осмотрелся, вспомнил о рёмерах и графине на столике, и через мгновение вновь припал к козетке, от волнения гремя стеклом и расплёскивая спиртное. Ива слабо откашлялась, повела головой, словно пытаясь стряхнуть наваждение. Взгляды двух джентльменов были прикованы к ней, она болезненно, бессмысленно улыбнулась своим большим, тёмным ртом, и в её глазах появилась жизнь.
— Слава Богу… — почти одновременно выдохнули Флитгейл и Суон.
Но на лестнице вдруг что-то загрохотало, раздался выстрел, вскрик и резкий хлопок двери, джентльмены, опомнившись, вскочили.