— Что нашёл в твоём холостяцком жилище, то и брякнул. — Сергей вместо приветствия помахал грязной лопаточкой.
Потом они с наслаждением «отравились» редкостной пищей, и Ганжа заторопился по всякого рода делам. Закрывая дверь, он крикнул:
— И с Леркой прекращайте бузить!
Мобайльбус подкатил в десять утра, и видофон радостной физией водителя попросил Юру на выход. Он закинул сумку на плечо и, угрюмый, вышел из квартиры. Водитель Тенгиз встретил его дружелюбной улыбкой:
— Салам Алейкум!
— Салам, — ответил Юра, а сам подумал привычно: «Как же надоел ваш Чуркестан». В целом в Москве было не так уж немного неславянских товарищей, где-то пятьдесят на пятьдесят, но привычки к ним не было. Тенгиз питал непонятную симпатию к Боброву и с удовольствием изъяснялся на коверканном русском. А любить немолодую звезду ему было действительно не за что — ему приходилось индивидуально ездить за футболистом в далёкие края. Почти вся команда тяготела к западной части Москвы — и районы попрестижнее, и к базе, что в Одинцово, поближе. Да и тех, кто не пользовался личными мобайлями и кого, соответственно, собирал командный мобайльбус, было по пальцам пересчитать. А Юра ко всем прочим особенностям, жил в совсем не гламурном Измайлово.
Разговор «эй! Как дила?» продолжался всю дорогу — около получаса. За окном проплывала серая Москва. Ноябрьский сумрак не мог рассеяться унылым диском жёлтого солнца. Опять на полпланеты смрадила горевшая в Аравии нефть. Бобров привычно не узнавал центр родного города. Он давно перестал гулять по любимым некогда улочкам, и потому сейчас высившиеся заборы, узкие проезды и торчащие стеклобетонные сооружения непонятного назначения не вызывали в нём никакого трепета, а скорее, подпитывали перманентную угрюмость.
К моменту приезда Боброва на базу тренировка ещё и не думала начинаться. Привычное дело — разгильдяев после проигрыша выгнать на поле можно было только палкой, а точнее, рублём, а если ещё точнее, то долларсом. Юра переоделся и начал разминаться самостоятельно, когда увидал необычно суетливого начальника команды Иванова (его фамилия в нынешних условиях и в этой команде выглядела злобным сарказмом). Тот, увидав Юру, сказал, что нужно собраться в лекционной. «Вот и недобреньким запахло» — на теорию команду не собирали уже месяца два, и последний раз это было при назначении нового Главного.
Ребята подтягивались в аудиторию, беззаботно перебрасываясь шуточками. Многих Юра не понимал: знания трёх языков не хватало, чтобы объять этническое многообразие в команде.
И гром хоть и не грянул (команду пока не распускали), но перекрещиваться мужику Юре было от чего — тренера поменяли и теперь это будет теоретик по «электронке». Как и во всех «цивилизованных» командах.