— Лерушка, что случилось?
— Мама звонила. Они уезжают.
— Как уезжают? Далеко?
— Куда-то за границу. Я даже не запомнила… Отчима пригласили там куда-то, и они решили ехать. Мама почти ультимативно заявила сейчас: «Или ты с нами, или мы не увидимся больше!». Ксения Ивановна, как так можно? Я же её дочь. — Лера сверкнула слезами и укрыла лицо руками.
— Ну, девочка, ну что ты. — Юрина мама встала и прижала Леру к себе, а та уже сотрясалась в беззвучных рыданиях. Юра уловил знак мамин знак глазами и, взяв Леру на руки, отнёс к себе в комнату. Положив её на диван и упокоив её голову на коленях, он говорил ей мягкие и тёплые слова, которые ласковым одеялом укрывали её от потрясения. Она затихла и просто слушала его тихий голос. Потом подняла глаза и сказала:
— Юрка, она бросила меня, понимаешь?
— Милая, она ещё опомнится, это влияния Ромы этого всё.
— Что мне делать?
— Ты же понимаешь, что я не могу быть объективным. Я лишь могу предложить тебе переехать к нам.
Она видела в его глазах одержимую решимость, видела, что он — как раз та опора и защита, которая должна быть у женщины в лице мужчины.
— А как же родители?
— Да как будто ты не знаешь, что ты им как дочь родная, — заулыбался Юра, уловив в её словах надежду, что расставание уже не грозит неотвратимой гильотиной.
Но дальше всё пошло вкривь и вкось. Мама Леры ещё не единожды устраивала скандалы, принуждала дочь собираться с ними. Лера погрузилась в мрачную депрессию, из которой вывести её не удавалось даже Юре. И, когда мать с отчимом всё же отчалили без Леры, она стала жить одна в квартире на Смоленке, замкнувшись от окружающего мира.
А беда, как водится, не приходит одна, и ворота Юре пришлось отворять сполна.
* * *
Играть предстояло на выезде, то есть в Буэнос-Айресе. И если преодоление огромного расстояния разрешалось перелётом на сверхзвуковом лайнере (за семь часов), то разницу часовых поясов компенсировать ещё не научились. Люденам, понятное дело, было всё равно, а вот Юре матч, начинающийся в 17.00 по местному времени, что соответствовало двенадцати ночи по-московскому, должен был создать дополнительные трудности, ибо его организм с закатом солнца привык принимать горизонтальное положение и отключать мозг.
Из аэропорта они поехали сразу на стадион. Город наваливался громадой, в которой было плохо налажено транспортное сообщение. Летающего транспорта не было вовсе. В душной копоти передвигались толпы народа. Преобладали азиатские и индейские лица. Автобус пересекал почти весь город и уже перед самым стадионом в окне мелькнул океан. Мутные воды неспешно ворочались, прибивая многочисленный мусор к невзрачной набережной.