— У меня есть на них документы. — Шивон привалилась к нему, прижалась щекой к его плечу.
В багажном отсеке Пилар читала вслух:
— «Странно-семейный рыжий хор слаженно тянет гимн о Христе, в котором — как бы хор ни старался — все равно звучат нотки старинной островной тоски. Так же, наверное, запевал хор, провожая эмигрантов, доверившихся сомнительному счастью третьих палуб, на которых их уносило в океан...»
Где-то позади, в пространстве, горела планета Сельве.
Интерлюдия
Когда они наконец прилетели, страхи ушли, но и ушло и ощущение праздника. Земля удивила их меньше, чем в прошлый раз, — но в то же время будто стала тоньше нить, которая связывала их с родиной.
Прощались со «сходящими на берег» долго; упились в баре космопорта так, что их всех приняли за гагаринцев. Только на второй день Шивон удалось оторваться от честной компании и сесть на экспресс в Дублин.
Улицу О’Коннелла обсадили венерианскими аррихами; видно, земные деревья вышли из моды. И все равно она казалась почти не изменившейся. Так же вздевал руки к небу Джим Ларкин, так же непоколебимо взирал с пьедестала сам O’Коннелл. И почта стояла, и реял над ней триколор.
Шивон думала: «Сколько же мы навидались. Перевидали. Каждая планета — открытие, надо приспосабливать глаза, уши и язык — к новым звукам, к новым цветам, к первым словам. В конце концов новизна утомляет. Хочется вернуться к простоте, вросшей в душу. Простоте и серости переулков родного города, которые знаешь наизусть; к обшарпанности магазинчиков, где твоей семье всегда отпускали в кредит. От изысканного, чужого букета запахов — к аромату яблоневых лепестков».
Нет больше яблонь, остались аррихи и еще какие-то деревья, которым она и названия не знала.
И в кофейне толпился обычный межпланетный люд.
— Мне бы кофе со сливками, — сказала Шивон.
— Простите?
— Кофе. Эспрессо. Со сливками.
— Мокэспресс? С синим льдом? У нас есть марсианская добавка...
— Да нет, — сказала Шивон. — Кофе...
Официантка замерла, зеленые ирландские глаза застыли. На плече замигала лампочка, через пару минут появился менеджер. Живой.
— Вы с корабля? — спросил менеджер. — Сожалею, но кофе запрещен на всей территории Земли, указ Министерства здравоохранения. Можем предложить вам напиток «Бодрость» на основе венерианского корня...
Шивон развернулась и пошла от стойки прочь.
— Тройной мокэспресс, два марсианских и одну «бодрость», — заказал тот, кто стоял рядом.
Боже сохрани — что же сделали они
С городком, что я так любил!
Лоран прилетел к ней на третий день. Шивон обняла его, как потерянного брата. Никогда она так не скучала по нему в космосе — там они могли по несколько лет работать на разных кораблях и видеть друг друга только на экране — и ничего, а здесь...