— Благословите меня, святой отец, ибо я согрешила, — сказала Шивон, опустившись на колени. — Последний раз я исповедовалась... очень, очень давно.
— Я слушаю, — сказал виртуальный отец О’Рейли.
Шивон уже почти открыла рот, чтобы изложить машине свои грехи, но отчего-то вдруг прихватило горло. Исповедальный автомат был освящен Ватиканом. Там решили устанавливать такие машины на дальнолетные корабли и «зимовочные» станции, опасаясь, что любовь к Богу у космонавтов пройдет согласно давнему земному принципу — с глаз долой... Шивон отчасти была с Ватиканом согласна. Она боялась улететь слишком далеко от Него. Но сейчас, склонившись у занавески, она отчетливо ощутила, что собирается исповедоваться аппарату «быстрого фото». Пластиковой кабинке.
Она не знала, что побудило ее прийти — в последний раз доктор Шивон Ни Леоч ходила к исповеди, будучи еще зеленой стажеркой, к живому отцу Гжезинскому. Но знала точно, что заставило ее выскочить из автомата, будто ошпаренной, — страх Божий. Подлинный страх.
«Исповедальню» поставили на пятом ярусе Лингвистической исследовательской станции на Омеле — планете, куда все они собирались переезжать. «Господь пошлет тебе покой, веселый человек», — напевали невидимые динамики в коридоре. Где-то там, на Земле, приближалось Рождество.
***
— Ну и почему я?
Вопрос был риторическим и просто ненужным — Шивон не собиралась отказываться. Но об этом спрашиваешь, когда тебя оставляют дежурить на Рождество.
— Потому что твоя очередь. Ты здесь год и еще ни разу не дежурила, — напомнила начальник станции. — Имей совесть.
— Она мне еще зачем?
— Здесь на Рождество сплошная благодать, — сказала начальник станции. — Наши соберутся по приемным центрам, станут пить и не будут ссориться с местными. У тебя есть все, что надо, половина роботов активирована, доктор Дюпре остается работать, ему документы в Галактическую аттестационную посылать до первого января...
— А врач?
— У нас же лингвистическая станция, Шивон. Будет нужен доктор — вызывай девятнадцатый галактический или гагаринцев. Аптечный отсек знаешь где.
— Еще кто-нибудь остается?
— А, ну да, — пробормотала начальник станции. — Мои стажеры, на четвертом ярусе. Двадцать особей, пятнадцать наших, пять ксено.
— Стажеры? Они что, и на Рождество практикуются?
— Все не так просто. За ними послали катер, чтобы отвезти на «Щербу». Там рождественская вечеринка для последних курсов. Но вокруг планеты сейчас заносы, со мной связывались с катера — даже в лучшем случае они будут здесь не раньше десяти вечера по местному.
«О вести утешения и радости», — пел динамик.