Мэри взяла. Молча. Что тут скажешь.
— Моя спряталась, — сообщила хозяйка. — К августу небось не останется вовсе никого.
Дверь машины Мэри нервно хлопнула. Она боялась думать о том, что застанет дома. Нельзя было оставлять Тима на целых полтора часа, но кончилась вся еда, а взять мальчика с собой...
Она передернула плечами. Отберут на первом же перекрестке. Отведут во «временное убежище». Но в убежищах — куча детей. Все, что остались.
А дети играют в игры.
Раз-два-три-четыре-пять...
Сначала взрослые улыбались, когда проходили мимо играющей на площадках детворы и слышали позабытые с детства ритуальные фразы. Вроде: «кто не спрятался — я не виноват». Или «кто придумал — тот и галит». Или еще: «туки-туки, я тебя застукал!»
Ритуальные фразы.
Нафталином пахнущие считалки.
И дети, невидимой рукой вырванные из своей виртуальной действительности, выброшенные на улицу, в волны солнечного света и ветра, играть — под теми же платанами и тополями, у стволов которых замирали, считая вслух, их бабушки и дедушки. Как в прежние времена, матери кричали с балкона:
— Винсент, домой! Тесс, сколько можно!
Я иду искать...
В той книге это называлось «игровой терапией». Сейчас все говорили о прятках как о вирусе, о заразной болезни, вспыхнувшей среди бездомных и приютских и потом уж перекинувшейся каким-то образом на благополучных детей. Но Мэри помнила — да все помнили — ту синюю книжку с улыбающимся ребенком на обложке. Книга по детской психологии. Их выпускали в изобилии, с единственной, кажется, целью — приглушить чувство вины, возникающее порой у родителей.
«Верните их в детство, — предлагала книга. — Научите их играть по-настоящему». Мэри зачиталась тогда. Доктор Скотт писал, что забытые детские игры: прятки, жмурки, кошки-мышки и бог знает, что еще (ляпы, вспоминала Мэри, и «ковбои-индейцы», и «третий лишний») — все они идут из древности, где были созданы, чтобы восстановить природное равновесие в душе человека, симметрию между его сущностью и природой.
Когда полиция пришла за доктором Скоттом, его не было. И не было никаких следов. И даже в газетах не писали: «исчез» или «скрылся». Писали: «спрятался».
Книга дала воспитанию новое течение. Заразное, как все новые течения. Дети играли запоем, с утра до ночи. Но почему-то только в одну игру.
В прятки.
Мэри вдруг вспомнила, что забыла купить кофе. Впрочем, бог с ним. Спать по ночам она и так не может. Ей вдруг показалось, что Тим ее зовет, она прибавила скорости.
Но, может, он и не звал ее; сидел, как обычно, сосредоточенный и бледный, отстреливал монстров в компьютере. Зачем ему мать?