Мирон родился под доменной печью и долго не брал материнскую грудь, находясь в рассуждении, что в ней мало железного вкуса. К двенадцати годам он стал так знатен в искусстве механики, что давал уроки однолеткам, как сделать, чтобы настенные часы ко сну отставали, а утром, к пробуждению, вообще останавливались.
Женившись, Мирон народил четырех детей — трех девок и одного парня, — но жил больше не с женою Евдокией, а с паровыми телегами. К тридцати годам он уже побывал в Санкт-Петербурге, в Швеции и Англии и нашел, что санкт-петербургским механикам до уральских, как кобыле до паровой телеги Черепановых. При упоминании о шведских Мирон только закрывал рукою рот, дабы не расхохотаться. Признавал он единственно Стефенсона, — поелику стефенсонова пароходка перевозила целых сто восемьдесят пудов людей, всего на двадцать меньше, нежели его паровая телега. Но он хотел превзойти самого себя, а посему спал в обнимку с отковкой для рычага управления и умывался водой из парового котла.
Его жизнь и его смерть сидели рядом на его новой паровой телеге.
Добрым ясным утром 20 января 1774 года два мещанина Иван Безумнов и Аммос Безухов вышли подышать угольным перегаром Выйского завода. На Безумнове были толстенный тулуп, валенки и баранья шапка с ушами до плеч. На голове Безухова сидели три войлочных колпака для доменных работ, он был укутан в ватное одеяло и походил на копну с вороною наверху. День случился выходной, а в такие дни за малостью домашних работ они просиживали время до той поры, пока задницы у них не примерзали к лавкам.
Они сели у дома Ивана Безумнова, оглядывая родные места. Заводов и рудников в Нижнем Тагиле было больше, чем в иной губернии оврагов. Сбоку за домами шумел железоделательный завод, а внизу под ними молотила одну и ту же работу паровая телега Черепановых, с жалобами и стонами таская из Выйского рудника медную руду.
Иван Безумнов и Аммос Безухов каждый день приходили наблюдать драматическую борьбу пароходки с несколькими сотнями саженей чугунной дороги. Финал им никогда не был известен. Иногда пароходка застревала посередине, иногда сходила с чугунных реек в конце пути, иногда кончался пар.
— Жрать мало дали, — говорил Иван Безумнов.
— Кому? — спрашивал недогадливый Аммос.
— Человеку в бочке сидящему. — Иван Безумнов хохотал мелко и противно, как бес. — Рычаги крутить устал!
Но сегодня пароходка бегала исправно. Без шуток, работала, как табун лошадей.
— Лет через двадцать мы поедем на такой телеге в страну Турцию, — сказал Аммос Безухов.
— Через башкирские и татарские степи?