— Ну да.
— А в Санкт-Петербург не поедем?
— Не поедем.
— Это почему?
— До Санкт-Петербурга на паровой телеге не доехать. Ее по дороге на части разнесут, дабы разобраться, как устроена. А собрать не смогут.
Аммос Безухов поднял к глазам руку в меховой рукавице, загораживаясь от низкого северного солнца.
— А кто это, Иван, бегает рядом с телегой туда и обратно?
— Это Мирон Черепанов. Он хочет понять, как работает сие изобретение.
— Да ведь он же эту телегу и построил!
— Он ее построил, а как она работает, понять не может. Он следит за телегой день и ночь. Видать, надеется, что она ему скажет.
— Экие ты сказки говоришь, Иван. Вот ежели я сделал топорище, я знаю, куда его всунуть и как оно работает.
— Всунуть ты его сможешь, а как оно работает, не знаешь. Ежели знаешь, объясни.
Аммос Безухов задумался.
— Я его поднимаю… — сказал он наконец. — А на нем топор. Топор тяжелый. Топор бьет по чурке, и она раскалывается.
— Да топорище-то как работает?
Аммос опять задумался.
— Я не знаю! — сказал он, изумляясь своему внезапно открывшемуся невежеству.
— Вот видишь. А тут паровая телега. Механизм огненной силы!
Теперь задумались оба. Им хотелось понять даже не то, как работает паровая телега, а хотя бы то, почему Ефим и Мирон Черепановы не заговорили ее против вредного действия на тагильских кур.
Мирон с паровой телегой бежали в гору, и Мирон задыхался. Он все время заглядывал ей под брюхо. Из-под брюха капало на шпалы.
— Конденсат! — сказал Иван Безумнов иностранное слово, да так значительно, что Аммос Безухов вздрогнул.
— Вот если бы наполнить сей паровой котел бражкою, — добавил Иван мечтательно, — да телегу остановить да лечь ей под брюхо да рот открыть…
— Зимой, поди-ко, много не належишь, — сурово возразил Аммос. — Зубы замерзнут.
— Без тебя не знаю! — сказал Иван. — Авось не замерзнут. Ежели воронку в рот вставить.
Весь Нижний Тагил с его дюжиной рудников и двумя дюжинами заводов завидовал Черепановым, построившим небывалую паровую телегу. И весь он от слюнявого дитяти до немощного старика мечтал получить от нее какое-нибудь счастье. Да хотя бы славу для города на весь Рифей, родину русской промышленности.
Но, правду сказать, соискателей личного счастья было много больше. Один хотел возить на ней сено, другой — навоз, третий — ездить к свату в гости. Однако Мирон Черепанов находился при паровой телеге неотлучно, так что не только самому на нее сесть, а даже навильник навоза в короб забросить невозможно было.
— Гляди-ко, Аммос, никак Демидов сюда скачет! — сказал вдруг Иван, прикрывая глаза от неясного трепетания солнца в черненых тагильских снегах.