Энгель снова поднял лук, всадил стрелу прямо в горло обезумевшему монаху. Серебряный наконечник легко пробил чешую, вышел с обратной стороны шеи. Брат Адольф упал, извиваясь в агонии.
Шпренгер из последних сил полоснул себя по горлу ножом, подставил ладонь под льющуюся кровь, махнул рукой на изваяние. Несколько капель крови упало на мушиные тельца. Вервольф постоял еще немного, тоскливо глядя на свое божество, сделал два шага вперед и рухнул в яму вперед лицом, прямо под ноги статуи.
Мушиное жужжание сделалось еще громче, живой покров на статуе вздыбился, пошел волнами. Там, где упали капли крови инквизитора, тельца насекомых задымились, склеиваясь в черные пятна. Они увеличивались, выбрасывали стрекала, сплавляя мух в единую массу.
Настя оглянулась. Со всех сторон подступали уродливые твари – полулюди-полузвери. Скалили окровавленные пасти, тянули лапы, выли и рычали. Отступать было некуда – разве что в яму, в развалины храма, к богу или демону, которому ее прочили в невесты. Ну уж нет, я просто так не сдамся, подумала она. Придется вспомнить айкидо. Жаль, тело к драке не располагает, ну да ладно. Айкидо – это сила души.
Сфокусировать силу… освободиться от страха, неуверенности… обрести равновесие… Первым был мужик с ветвистыми рогами. Толчок, поворот, бросок – колдун с визгом полетел в яму. Вперед полезли сразу трое тварей. Настя прыгнула на женщину, которая двигалась быстрее всех, стремительно развернулась, уклонилась – существа столкнулись, забыли о ней, принялись рвать друг друга.
– Держись, Настя! – донеслось из-за клубка сцепившихся колдунов.
К ней, размахивая мечом, пробивался Дан. Жив, отстраненно отметила она, встречая нового противника. Перехват, разворот, удар ногой, бросок…
Дан наконец прорубился к подруге. Рубаха изорвана, пропитана кровью, на плече рана, по виску стекала струйка крови.
– Нам туда! – крикнул он, хватая Настю за руку. – Там портал!
Они прыгнули в яму, кубарем покатились по склону под разочарованный вой звероподобных существ.
Сенкевич с Андреасом и Гансом стояли в первом ряду, прямо перед помостом, на котором горели жертвы. Одежда и волосы пропахли жирным дымом, горло сдавливала тошнота. Вервольф-Шпренгер бесновался, выкрикивая заклинания.
– Будь он проклят, – прошептал барон.
Сенкевич молчаливо согласился и тут же увидел, как под ногами разверзается земля.
– Назад! – заорал он.
Все трое отпрянули, ввинтились в толпу, где уже бесновались, рубя людей, обезумевшие ближние.
– Он идет, хозяин идет!
В Сенкевича вцепилась древняя старуха, из беззубого рта летели капельки кровавой слюны. Сморщенное лицо покрывалось сетью черных вен, жидкие волосы выпадали клоками, на скрюченных старостью пальцах вытягивались длинные когти. Сенкевич рубанул ее по голове, отбросил в сторону.