– Отступаем!
Он размахивал мечом ничуть не хуже ближних, понимая: здесь больше нет людей. Вспарывал животы, отрубал тянущиеся со всех сторон руки, резал глотки. Слева, бок о бок с ним, дрался Андреас, справа размахивал тяжеленной дубиной Ганс.
Оказавшись в гуще толпы, они встали спиной к спине, сдерживая напор обезумевших колдунов и ближних. Краем глаза Сенкевич увидел, как над площадью поднимается древний храм с изваянием Вельзевула.
Земля наконец перестала дрожать и осыпаться, затягивать в себя людей. Над площадью разносилось гудение мух и полувой-полукрик вервольфа. Еще чуть-чуть, и статуя оживет, понял Сенкевич. Больше тянуть нельзя, здесь и сейчас концентрация силы такова, что ее хватит на десяток порталов. Осталось подгадать со временем. Будто отвечая на его мысли, часы на ратуше пробили двенадцать раз.
– Идем к храму! – крикнул он.
Андреас ответил невнятным воплем, попытался развернуться, но завяз в клубке извивающихся тел. Ганс куда-то исчез. Сенкевич отрубил несколько голов, высвободил Андреаса.
– Туда, к храму!
Вдвоем прорубаться сквозь скопище голодных тварей стало еще тяжелее. Чей-то клинок просвистел совсем рядом с лицом, оцарапав щеку, кто-то провел когтями по плечу, оставив глубокие ссадины. Спотыкаясь о трупы, оскальзываясь на лужах крови, они пробирались слишком медленно. Сенкевич почти с физической болью ощущал, как утекает драгоценное время.
– Пади! Пади! – раздался басовитый голос. – Во славу господа нашего Иисуса Христа!
Что-то грохотало за спиной. Быстро обернувшись, Сенкевич увидел, что прямо на них, давя и разбрасывая зазевавшихся тварей, несется телега. Ее, держа за оглобли, словно тачку, толкал перед собой Ганс. В телеге перекатывалась его дубина.
– Прыгайте! – крикнул здоровяк, снеся трех колдуний, которые норовили схватить Андреаса.
Сенкевич заскочил в телегу, втащил за руку барона. Ганс, натужно хрипя, взял разгон. Деревянные колеса отчаянно гремели по вспученной мостовой. Пассажиры изо всех сил вцепились в борта.
– Держись! – Ганс докатил телегу до края ямы, вскочил в нее, плюхнулся в передней части.
Повозка наклонилась и полетела по откосу прямо на облепленную мухами статую.
– И-и-эх-х! – в диком восторге орал Андреас.
Телега скатилась вниз, врезалась в постамент и разлетелась на куски, ездоков раскидало по земле. От удара из легких вышибло воздух, боль была острой и твердой – казалось, внутренности превратились в камень. Сенкевич задохнулся, потом закашлялся, отхаркиваясь кровью, с трудом сел, ощупал голову – вроде цела, это главное. Поднял глаза: он сидел прямо у ног Вельзевула. Статуя зашевелилась – возможно, это двигались насекомые, но Сенкевичу показалось, что голова Вельзевула качнулась, правая рука чуть дернулась.