Пришел лифт. Саша показал мне рукой: пусть сосед уедет. Я пожала плечами: можно и подождать.
Старик вошел в кабину, но лифт не двигался с места. Двери то открывались, то закрывались. «Сломался», — предположила я. Оказалось, сосед держит пальцем кнопку «стоп» — ждет, пока мы к нему присоединимся.
«Очень любезно с вашей стороны», — сказала я, втискиваясь в кабинку. Однако никакой реакции не последовало.
Зато когда мы доехали до первого этажа и уже выходили из лифта, старикан вдруг нарушил молчание и сказал:
— В управлении вашем, Александр, кто сейчас командует? Не генерал Сердюк ли? Я давно его не видел. Думаю, надо навестить старого товарища, потолковать о том о сем. О молодежи нашей, например. У нас ведь проблемы есть с молодежью; как ты, Александр, полагаешь?
Смотрю: Саша мой поплыл. Покраснел и глаза прячет. Чушь какую-то пробормотал в ответ. Дескать, работы в управлении сейчас выше крыши. Намек на то, что не до глупостей пенсионерских.
Вышли. Чуть притормозили у подъезда, чтобы вредный старикан вперед ушел. Но ничего из этого вышло. Тот прошел метров двадцать и уселся на скамейку, откуда мы отлично просматривались.
— У тебя начальник — генерал? — спросила я.
— Да, — ответил мой любимый небрежно, будто был занят более важными делами. Ну да. Он же местность изучал: как бы из поля зрения Петра Алексеевича исчезнуть.
— Значит, и ты — военный?
— Не совсем… но почти что… военизированная организация такая… Ты же знаешь, что сейчас у нас в обществе творится. Милитаризация идет. Из-за внешней угрозы.
— Вот как… И ты точно уверен, что она есть, эта угроза? Ее не выдумали?
— Что ты имеешь в виду? — Наконец-то он сфокусировался на том, что я говорю.
— Да так, — ответила я. — Не обращай внимания.
Деваться нам все-таки было некуда, никак не миновать скамейку, на которой важно восседал Сашин сосед.
Как только мы прошли мимо, он встал и пошел вслед за нами.
И не отставал до самой площади Хо Ши Мина. Там он пропал из виду. Вроде в магазин зашел.
Саша мой с облегчением вздохнул.
— Вот же, черт, привязался! — сказал он. И перешел на громкий шепот: — Шурочка! Любовь моя! Увы, мне пора на работу. Если бы ты знала, как я ее ненавижу, работу эту — потому что из-за нее вынужден расстаться с тобой… Но вечером мы увидимся?.. Увидимся? И ночью…
Он подставил ухо. Ждал, видно, что я прошепчу ему: «Рустам!» И прочие нежности. Но я промолчала. Мне надо было подумать. Что-то с чем-то не увязывалось. Как мог полевой командир сепаратистов оказаться внедренным в секретную военизированную организацию под началом генерала Сердюка? Это уж как-то совсем невероятно… Что-то здесь не так. Первое, что приходит в голову…