Старик замолчал. С явным усилием вырвался из своего сна-транса. Секунду на лице его отражалось глубокое изумление: видно, трудно было с ходу понять, что произошло. Ясно читалось: почему эта баба глупая здесь стоит, направив на меня пистолет? Еще секунда ему понадобилась, чтобы сообразить, откуда взялось оружие. И потом — вот странно — он вдруг заулыбался во весь рот, захихикал даже. И сказал:
— Деточка, Сашенька! Это тебе не кино про русских разведчиков. Это настоящее, боевое оружие. К нему надо привыкнуть, приучить себя — и физически, и психологически. Им надо уметь пользоваться. Это совсем не так просто, как выглядит в фильмах. До-олго надо тренироваться. Не смеши меня, отдай, деточка, мне мой пистолет, и я, может быть…
Но я не дала ему закончить.
— Генерал, я прекрасно владею оружием. Особенно — «парабеллумом». Мне от вас нужно только одно: ключ из вашего переднего кармана. Я очень спешу, мне некогда больше с вами разлюли-малину разводить.
— Ха-ха, — только и ответил генерал.
— Ладно, не верите, значит? Когда поверите, будет поздно. Есть вариант еще лучше — продырявить вам башку, ручку пистолета протереть, и вам в руку вложить… Милиция наша, сами знаете какая, не будет себя утруждать сложными экспертизами. Тем более, я слышала, старые больные одинокие генералы частенько с собой с помощью именного оружия кончают… Это почти мода, поветрие. Правильно?
Тыквенный старикан не верил — улыбался насмешливо.
— Считаю до трех, — сказала я. — Раз. Два. Два с половиной. Два и…
Он прервал меня. Сказал за меня:
— Три! Стреляй, детка, стреляй.
Я нажала на курок. Пистолет сильно дернулся в моей руке, но пуля пошла примерно туда, куда я ее и хотела направить, — вонзилась в стену над самой головой маньяка-генерала. По-моему, даже по волосам его смазала. Я этого не хотела, это было слишком рискованно. Но пистолет непривычный был, непристрелянный. Отдача неожиданно сильной оказалась. И вот траектория на сантиметр ниже легла, чем я рассчитывала. Ну, ничего, думаю, в следующий раз я корректировку заложу, точнее буду.
От выстрела со стариком шок, видно, случился. Глаза его закатились, голова упала на плечо, а сам он вслед за тем грузно осел на диван. И остался лежать там в нелепой позе. Как мешок с тряпьем. «Умер», — мелькнуло в голове. Я бросилась к нему, не сразу смогла нащупать пульс, он был слабенький… «Что делать: «Скорую» вызывать?» — лихорадочно соображала я. Но потом решила: пусть будет то, что будет. В конце концов, он же сам во всем виноват. И дразнился еще: «Стреляй, детка, стреляй, детка…» Вот я и показала ему детку… Вообще у меня дела срочные. Мне надо моего Сашеньку искать. Рустама моего единственного. В какой бы организации он ни работал. Да хоть в ЦРУ! Хоть в «Моссаде». Или даже ВМБ — Всемарсианской службе безопасности. Какое значение, по большому-то счету, имеют эти наглые маленькие буковки? Кем они себя вообразили? Фигня они, и ничего больше. Мелочь пузатая. Придуманная людьми фигня. Но поклоняются им некоторые, как язычники своим глиняным богам.