А эти курицы могут, особенно в их облачении, вызвать нервный шок у любого человека. Для полноты картины появляются еще и две девочки. Леди стоят посредине ходовой рубки. Дети лезут вперед.
Старик стоит между двумя лоцманами, прямо за передним рядом окон. Он еще ничего не заметил.
— Оставь это! — неожиданно вскрикивает одна из леди, и старик резко оборачивается. Он оцепенел. Что за режиссура, думаю я, все актеры неподвижны, как в паноптикуме. Я вижу, что старик как раз собирается открыть рот, чтобы что-то сказать, но тут к старику обращается один из лоцманов. Если бы лоцман перевел свой взгляд на 10 градусов дальше, то увидел бы сцену за своей спиной. Но лоцман смотрит только на старика, спрашивая что-то у него. Что он хотел узнать от него, я ввиду напряженности ситуации не услышал.
Уперев обе руки в бока, выдвинув вперед подбородок, глубоко наморщив лоб, старик отвечает лоцману глубоким, хриплым голосом.
И тут я будто издалека слышу, как старик говорит лоцману:
— Would you please excuse the presence of the mates wives and these children? (Я прошу вас извинить присутствие офицерских жен и их детей.)
Маленький лоцман с загнутыми вверх кончиками усов слегка склоняет голову набок, оборачивается, злобно улыбается и говорит скрипучим голосом: «Doesn’t matter!» (Не имеет значения!)
Я бы этим дамам, которые поставили старика в неловкое положение, поотрывал головы. Но почему старик не прогнал их с мостика? Я знаю, что сейчас у него скребет на сердце, но он делает вид, будто для него дело закрыто. Он делает два неловких шага и становится слева от обоих лоцманов.
Сразу же за молом подходит наш буксир. Старик уже рассказывал мне, что Дурбан имеет новые построенные в Германии буксиры с крыльчатым движителем Фойта-Шнайдера.
— Они могут двигаться как через ахтерштевень, так и через нос, а также поперек, рядом с кораблем! — сказал старик почти мечтательно, и я захвачен возможностями маневрирования нашего буксира.
Очень большой порт со многими кораблями постепенно открывается перед нами. На пирсе много судов для штучных грузов, грузовые стрелы и мачты которых словно спутавшиеся стоят перед кранами, образующими фон. По-прежнему плохая погода, рассеянный свет, солнце отсутствует. Портовая толпа радует мой глаз, я люблю это акварельное настроение с его серым цветом на сером.
На угольном пирсе, к которому мы направляемся, стоят японец из Осаки и полностью закрытый корабль, при взгляде на который, когда я читаю его название «Сильвер Клиппер», у меня вырывается булькающий смех. Между этими обоими кораблями пустое место: место нашей стоянки.