— Он прислал сообщение…
— С каким обоснованием?
— Обоснованием? — говорит старик. — Читай сам. — Он передает мне листок, похожий на формуляр телеграммы: — Здесь это написано черным по белому!
И я читаю: «Ship board party cancelled — due to time factor». (Прием на борту корабля отменяется из-за фактора времени.)
Какое-то мгновение я стою с глупым видом, а затем спрашиваю:
— И это все? Это все обоснование?
— Да, ты же можешь читать: «Ship board party cancolled — due to time factor».
— И он тебе не позвонил?
— Нет.
— Этого же не может быть! Без всякой причины — за исключением «фактора времени».
— Мне он, во всяком случае, больше ничего не сообщил, — говорит старик.
— Думаешь, наложил в штаны из-за реактора?
Старик пропускает это мимо ушей.
— Эта грязь также не очень подходит женщинам. В своих туфлях на высоком каблуке они не смогут пройти по многочисленным рельсам и по щебню. А черные арестанты рядом с кораблем — это отнюдь не украшение. Могу себе представить, что они предпочтут остаться в своих офисах…
— Или в своих бунгало с кондиционерами — пусть даже и без копченых ребрышек, — говорю я возмущенно.
Почему, думаю я, старик, в конце концов, не покажет свой характер? Но старик только пыхтит. При этом я знаю, что он кипит от злости. Его самообладание подвергается сильному испытанию. Но мне придется долго ждать момента, когда старик даст волю своим чувствам.
— И ты просто согласился со всем этим? — наскакиваю я на старика, и тут же мне становится его жалко, и более спокойно я говорю: — Ни извинения, ни слова о большой работе, проделанной впустую. Отменяется! Баста! Аут! Кончено! Что, собственно, воображает о себе подобный чиновный фат? Живет здесь — как сыр в масле катается. Не такое это уж непосильное требование, чтобы он пошевелил свое жирное тело и ознакомился с тем, что здесь сделали с красивым белым государственным пароходом!
Разговаривая, я все больше вхожу в раж от злости на эту самодовольную федеральную пустышку и на самого старика.
— Он обращается с тобой как с чистильщиком сапог. Ты же не лакей при его импозантном величестве!
— Не преувеличивай, — говорит старик.
Но я единственный возмутитель спокойствия и так разнервничался, как никогда раньше. Вместо того чтобы помочь старику, я переношу свою злость на него. Теперь все, именно все делается неправильно. Мне надо было сразу же покинуть корабль, переехать в гостиницу. Мне надо бы, мне надо бы, мне надо бы… Я не могу пересилить себя из-за того, что этот надутый сановный дядька так обращается со стариком.
— Он ведет себя так, будто он твой адмирал!