Старик переносит все это, не двигаясь. Потом он глухо говорит:
— Смотри, чтобы все у тебя прошло нормально. Эта лавочка не для тебя.
И тут меня неожиданно охватывает чувство глубокого стыда.
— Брось… — говорит старик неожиданно, а я добавляю:
— Другие тоже бросают.
— Так оно и есть, — говорит старик, теперь добродушно, и это звучит как «успокойся».
— Проклятое свинство! — все еще продолжаю я тявкать, — и все парикмахерское искусство, использованное дамами, коту под хвост…
— Не повезло нашим дамам. Так бывает: человек полагает, а генеральный консул располагает. С неудачей дам я еще могу примириться, но вот персонат камбуза и кладовщика мне жалко, они вкалывали как сумасшедшие.
Знаю, знаю. Камбуз с головой окунулся в подготовку, старший стюард после бесконечных согласований составил список алкогольных напитков, «окончательный», как он гордо заявил. Свои представления о том, что надо подавать, он «пробил» против возражений старика.
На нашем белом лебеде я удалился на гигантское расстояние, постоянно имея в виду большую, мрачно тлеющую картину Африки, созданную Руссо, — и вот эта цель: самый грязный пирс мира, самые ограниченные люди, когда-либо встречавшиеся мне, тупо торчащие в своих снабженных кондиционерами офисах. Я собираюсь снова браниться, но замечаю, как печально сидит в своем кресле старик, беру себя в руки и приказываю себе развеселить старика! Но как?
Неожиданно старик говорит твердым голосом:
— Я подумал, что я должен быстренько показать тебе еще кое-что в Дурбане. Интересного здесь не много, но вот есть один такой ресторан с башенкой, отсюда он не виден. Там мы можем провести приятный вечер, во всяком случае, приятнее, чем здесь, на борту.
Старик смотрит на меня выжидательно. Сумасшествие, это он хочет развлечь меня.
— Я думал, — отвечаю я нерешительно, — что ты хочешь остаться на борту, чтобы все твои господа офицеры и прочий персонал могли обрушиться на этот прекрасный город Дурбан?
— Но служебное расписание составлено по-другому, — говорит старик, — я свободен. Первый помощник все равно остается на борту. Итак: четверть часа, чтобы привести себя в порядок.
Из вахтенной будки старик хочет заказать такси, но внизу одно уже стоит.
— Так он, должно быть, ждал нас, — говорит старик. Он в приподнятом настроении, совершенно преобразившийся.
Таксист ориентируется в лабиринте рельсов лучше водителя нашего вельможи, он едет очень медленно, без грохота багажника.
— Впечатление как от почти вымершего города, — говорю я, когда мы проезжаем ночные улицы.
— Порядочные люди!
Очевидно, водитель догадывается, куда мы хотим попасть, он целеустремленно объезжает несколько блоков домов, потом тормозит: нас встречает ярко освещенный открытый подъезд. Мы, кажется, прибыли по правильному адресу.