— Моя мать была католичкой, и я крещена в католическую веру. Но она обожала отца и все делала только так, как он, поэтому они ходили вместе в англиканскую церковь. И я вместе с ними, разумеется.
— Но она крестила вас в веру своих отцов?
— Конечно, мсье, но я думаю, что Господь слышит наши молитвы независимо от нашей веры, ведь, в сущности, это не так уж важно.
— Вот так заявление! Очень интересно! — И он расхохотался.
— Пожалуйста… пожалуйста… мсье, не лишайте меня надежды! — взмолилась Норина.
Она вдруг пришла в ужас при одной мысли, что ее сейчас могут выставить за дверь и ей вновь придется лицом к лицу столкнуться с опасностью, которая поджидает ее в доме отца.
Через минуту, показавшуюся ей вечностью, она снова услышала его голос, который медленно произнес:
— Если я положительно отвечу на вашу просьбу, когда вы могли бы начать работать?
— То есть… вы хотите сказать, что это реально? — дрожащим голосом спросила Норина, но, поняв, что не ответила на его вопрос, поспешно пробормотала: — Я могу начать уже сегодня, во второй половине дня. Мне надо только собрать свои вещи.
— Очень хорошо, мадам, я жду вас к двум часам.
— Спасибо, спасибо, мсье, вы — мой благодетель! Я могу только еще раз повторить, что никогда не оставлю вас… Я вам бесконечно признательна… настолько, что не могу выразить словами.
Она встала, и прежде, чем она успела подойти, чтобы пожать ему руку, он уже нажал кнопку звонка, и в ту же секунду открылась дверь, и тот же слуга, что проводил ее в дом, вошел в комнату.
— Жан, мадам сейчас отправится за своим багажом и вернется через пару часов.
Жан открыл дверь и пропустил Норину. Выходя из комнаты, она повернулась, чтобы еще раз взглянуть на торчащую над спинкой кресла макушку.
— Спасибо, мсье, большое спасибо, — на ходу повторяла девушка.
Жан провел ее через вестибюль и, почтительно склонившись, открыл перед ней входную дверь.
— Я буду счастлива вскоре вернуться сюда! — сказала она по-французски.
— Буду счастлив видеть вас здесь, — заверил он.
Услышав, что дверь за ее спиной захлопнулась, она почти бегом устремилась навстречу Дэйву, понимая, что тот нервничает, поджидая ее. Она уже почти подошла к углу Беркли-сквер, когда Дэйв неожиданно появился перед ней.
— Вы получили должность, мадемуазель Норина? — спросил он.
— Да, Дэйв, меня приняли! Это было не так-то просто. Я уже совсем было уверилась, что меня отправят восвояси просто потому, что я женщина.
— Вот это хорошая новость, очень хорошая новость! — воскликнул Дэйв. — И когда же вы начнете работать?
— Как только соберу вещи.