— Жить вообще очень вредно — от этого умирают, — соображал я сейчас достаточно туго, так что предпочитал говорить заранее заготовленными фразами-шаблонами.
— А вот я считаю — пусть пьёт! — неожиданно рявкнул Аоба. — С пацана спрашивают как со взрослого, так пускай и относятся как к взрослому тогда! Мы, на хрен, сидим в тепле и спокойствии, а детей воевать отправляем! И хрен ли тут жлобов из себя корчить?
— Солидарен, — широко зевнул Макото, складывая руки на столе и укладываясь на них головой. — Не позволим… Долой…
— И вообще, пусть что хочет — то и делает! Синдзи, ты чего хочешь?
— Нуууу… — я начал в раздумье чесать затылок и неожиданно увлёкся этим занятием.
— Выпить? — с плохо скрываемой надеждой произнёс Ларри.
— Неа, пить не хочу.
— А будешь? — лежащий на столе Хьюга неожиданно открыл глаз.
— Буду, — сдался я.
— За что пьём? — деловито осведомился Аоба.
— Разве обязательно за что-то пить? — удивился О'Брайан.
— Вот слышал я про вас — ирландцев, что вы любите выпить… И теперь вижу почему! Без тостов только алкаши пьют!
— А мы алкаши? — зевнув, поинтересовался Макото, продолжая лежать на столе, но уверенно тянущий в свою сторону стакан.
— Мы — офицеры НЕРВ! — гаркнул Ларри.
— Так выпьем же за это! — воскликнул Аоба.
И что бы вы думали? И таки выпили!
Где на задворках организма родилась и начала стремительно расти мысль, что мне на сегодня определённо хватит. Иначе скоро я буду пребывать в состоянии нестояния и рассказывать, как научился водить Еву в ДОСААФЕ…
— Ну, Синдзи, решил чего хочешь?
— Точно знаю, что пить больше не буду, — твёрдо заявил я и добавил чуть позже. — Сегодня.
— Уважаю, — с чувством произнёс Ларри. — Вовремя остановиться в этом деле — самое главное… Тогда может найдём на вечер себе каких-нибудь симпатичных девчонок?
— Служебные романы под запретом, — не открывая глаз, произнёс Макото. — Категорическим.
— Токио-3 большой — не все же тут работают в НЕРВ? — резонно произнёс Ларри.
— Синдзи будет трудновато найти девчонку его возраста… — с сомнением заметил Аоба, бросая взгляд на циферблат массивных наручных часов. — Они уже все спят — им завтра в школу.
— Фигня — вопрос. На пилота Евангелиона кто угодно клюнет.
— Думаешь?
— Уверен! Был бы пилотом — всё девчонки были бы мои!
— Это тогда хорошо, что ты не пилот, О'Брайан, — всё так же не открывая глаз, буркнул со стола Макото. — Хоть что-то нам осталось…
— О, а ты чего это так оживился, а? — ухмыльнулся Аоба. — Ты же у нас исключительно по майору Кацураги сохнешь, а?
— Ты ни фига не понимаешь, жалкий смерд. Майор Кацураги — богиня. А возжелать богиню, пусть даже и самым возвышенным образом — страшнейшее святотатство.