– Кто там?
Голос раздавался из переговорного устройства рядом с дверью.
– Это Леший. Я звонил утром, мы договаривались.
Лязгнули невидимые замки, дверь медленно распахнулась.
Барыга стоял один, в домашних трениках и каких-то смешных удмуртских тапках с загнутыми носами. Он совершенно облысел за эти годы, постарел, стерся как-то.
– Давненько здесь не бывал, – сказал Леший, входя и оглядывая прихожку. – Эх, молодость!.. Помнишь ту старинную серебряную сахарницу, в девяносто девятом? Отличная была вещь! А николаевские рубли, которые тебе Хорь схабарил? Помнишь Хоря?
– Я всех помню, – сухо проронил барыга. – В чем проблема?
– Проблем нет, – весело сказал Леший. – Есть золото, чистяк, «трижды девять».
– Сколько?
– Много.
– Откуда?
– Из «минуса», откуда еще. Не паленое. Отвечаю.
Барыга смотрел мимо Лешего, чего-то соображал.
– Хорь в две тысячи втором был в последний раз. Ты и того раньше. Это десять лет получается, – сказал он.
– И что?
– Много воды утекло. Кому сбывал все это время?
– Никому. Вышел из «минуса», завязал. Другие дела подвернулись. Сейчас вот развязался.
– И сразу чистый голд нарыл?
– Хорош допрос устраивать, – сказал Леший. – Раньше тебе насрать было, откуда хабар, вопросов не задавал!
– Раньше ты был диггер. А сейчас неизвестно кто. Мне сказали, ты в Контору ушел.
– Это никого не еб…т. Как ушел, так и вернулся. Я тебе дело предлагаю, а не замуж выходить.
Барыга молчал.
– Если бы я тебя в разработку хотел отдать, прислал бы молодого кренделя, ты бы ни о чем не допер, – сказал Леший. – А так я пришел сам. Соображай.
– Ладно, – сказал барыга. – Пробы на месте?
– Типа того.
– Что это значит?
– Большой кусок, десять кило. Я отпиливал от него понемногу. Маркировка нарушена.
Дальше прихожей Лешего пока что не пускали. Это была даже не прихожая, а комната для предварительных переговоров… нет, скорее карантинная камера: впереди стальная решетка и плотная штора, сзади – входная бронированная дверь, справа – обклеенная клеенкой стена, слева – запертая кладовая, в которой, Леший это помнил по прошлым визитам, есть выход в соседнюю квартиру, а там – черный ход на улицу. Барыгу звали Михаил.
Миша Зеленоградский, когда-то он считался у диггеров вполне надежным скупом. Поменялось ли здесь что-то за последние годы, Леший наверняка не знал. Но идти больше было не к кому.