– Не смейте говорить так! Противный! Не смейте! – выходила из себя Нина и вдруг с громким плачем бросилась из кухни в комнаты.
– Ну, беда, барышня! – вскричала Дуняша. – Теперь они мамаше побежали жаловаться.
– Ну и барышня! Я бы с ней и знаться не хотела! – неожиданно вскричала Нюра, все время безмолвно наблюдавшая эту сцену.
– Молчи, Нюрка! – ласково остановил ее отец. – Что ты смыслишь… – И вдруг неожиданно, положив мне на голову свою большую рабочую руку, он ласково погладил мои волосы и произнес: – И впрямь горемычная вы сиротинка, Леночка. С какими детьми вам приходится якшаться. Ну, да потерпите, никто, как Бог… А невмоготу будет – помните, друзья у вас есть… Адресок наш не потеряли?
– Не потеряла, – шепнула я чуть слышно.
– Непременно приходи к нам, Леночка, – неожиданно произнесла Нюра и крепко поцеловала меня, – я тебя так полюбила по тятиным рассказам, так полю…
Она не докончила своей фразы – как раз в эту минуту в кухню вошел Федор и произнес, делая строгое лицо:
– Барышня Елена Викторовна, к генеральше пожалуйте. – И широко распахнул передо мной дверь.
Я наскоро попрощалась с моими друзьями и отправилась к тете. Сердце мое, не скрою, сжималось от страха. Кровь стучала в висках.
Тетя Нелли сидела перед зеркалом в своей уборной, и старшая горничная Матреша, у которой Дуняша состояла в помощницах, причесывала ей голову.
На тете Нелли был надет ее розовый японский халат, от которого всегда так хорошо пахло духами.
При виде меня тетя сказала:
– Скажи мне на милость, кто ты, Елена, племянница твоего дяди или кухаркина дочка? В каком обществе Ниночка застала тебя на кухне! Какой-то мужик, солдат, с ребятами такими же, как он… Бог знает что! Тебя простили вчера в надежде, что ты исправишься, но исправляться, как видно, ты не желаешь. В последний раз повторяю тебе: веди себя как следует и будь благонравной, иначе…
Тетя Нелли говорила еще долго, очень долго. Ее серые глаза смотрели на меня не сердито, но так внимательно-холодно, точно я была какая-то любопытная вещица, а не маленькая Лена Иконина, ее племянница. Мне стало даже жарко под этим взглядом, и я была очень довольна, когда тетя наконец отпустила меня.
У порога за дверью я слышала, как она сказала Матреше:
– Передайте Федору, чтобы он гнал этого, как его, кондуктора и его ребят, если не хочет, чтобы мы позвали полицию… Маленькой барышне не место быть в их обществе.
«Гнать Никифора Матвеевича, Нюрочку, Сережу!» Глубоко обиженная направилась я в столовую. Еще не доходя до порога, я услышала крики и спор.
– Фискалка! Фискалка! Ябедница! – кричал, выходя из себя, Толя.