— Не звонила я Диману, — рассмеялась Марго. — Я даже не знаю, где он работает. Ему, вероятно, звонила какая-то другая мадам.
В ее словах было столько искренности, что гостя одолели сомнения.
— С Диманом все нормально. Выздоравливает, — произнес Трубников, не сводя с одноклассницы глаз.
— Слава Богу, — ответила Марго. — А то я переживала. Кстати, ты мне говорил по телефону, что видел меня пятого февраля в семь вечера на Ленинском проспекте. Я вспомнила. В этот день я не могла там быть. В этот день был взрыв на «Белорусской», и мы с Олегом случайно оказались на месте происшествия.
— Это точно! — подхватил Олег. — Мы с ней возвращались из гостей, и дернул же нас черт поехать через Белорусскую площадь. Взорвалось буквально на наших глазах, у а меня как назло заглохла машина. Смыться не успели. Нас с Марго тут же захомутали в свидетели. Пока составили протокол, пока подписали — вечера как не бывало!
Глядя на их веселые физиономии, Трубников неожиданно понял, что разведка боем не удалась. Также он понял, что Марго никогда не приходила к Диману. Это была одна из его идиотских фантазий. А между тем муж с женой вели веселую перепалку по поводу спятившего Колесникова.
— Не удивлюсь, если узнаю, что Вова Кузнецов тоже был твоим поклонником, — прикалывался Олег. — Ну и класс у вас в тридцать пятой школе.
— Как будто ваш класс лучше, — не осталась в долгу Марго. — И вообще помолчи, салага! Когда я перешла в восьмой, ты пошел только в первый…
Единственно, во что мог вцепиться Трубников, это подловить Олега на вранье по поводу его поездки. Было несколько не тонко расспрашивать о командировке, но так уж получилось.
— Куда ездил в феврале? — невинно удивился Олег. — Никуда не ездил. Я весь месяц просидел дома…
Это было неправдой. Трубников ощутил это по тону. Олег тоже почувствовал, что гость ему не поверил и немного занервничал. Но через некоторое время снова развеселился, и казус был замят.
В прихожей Трубников остался с Маринкой наедине. Она брызнула в него своими синими глазами и как-то очень таинственно улыбнулась. Гость шаловливо подмигнул и тихо произнес:
— Когда он вышел на воздух, то внезапно почувствовал, что мира для него больше не существует.
— Что? — подняла брови Марго.
— Да ничего. Это так, строка из одного романа, — пояснил Трубников.
Когда он вышел на воздух, то внезапно почувствовал, что мира для него больше не существует. Конечно, он существовал. Куда он мог деться? Существовала и эта аллея дворца, по которой в чрезвычайном унынии плелся молодой воришка Пьер, существовал и этот проклятый снег, залепляющий глаза и нагло проникающий за шиворот, существовало и это огромное небо над головой, из которого шпарило, точно из прохудившейся корзинки, существовал и этот черный, спящий Париж с веселыми девками в кабаках.