Но прошло еще четыре месяца, прежде чем из лесов вышли оставшиеся в живых мужчины.
После того, как Лулу ушла, Сильверберг налил себе немного бурой жидкости из фляги. Делать алкоголь, в отличие от многих других первобытных людей, здесь не умели. Поэтому, когда Мэттьюсон, химик-любитель и выходец из семьи обитателей трейлера, начал готовить пойло из перебродивших плодов манго, уцелевшие аборигены быстро пристрастились к нему. Не отставали от них и захватчики-колонизаторы.
После нескольких стаканов этой бурды, которую он называл то ромом, то виски, то бренди, капитана часто посещали философские мысли.
С детства Эйб читал священные книги разных религий, не только иудейские. И вот здесь, на краю мира, сформулировал для себя важную истину. Судьбе неведома справедливость в том, что касается жизни одного человека. Праведник может умереть оплеванным, а тиран и злодей прожить свой век в сытости и довольстве. За свой грех люди если и получают наказание или награду, то где-то там, за чертой. А вот кого бог или боги судят еще здесь, в подлунном мире, так это народы. И каждый из них получает по делам своим, не больше и не меньше. Раньше он думал, что это только о вавилонянах, древних египтянах, греках и римлянах. Оказалось — не только.
Сильверберг подумал, что когда-нибудь антропологи очень удивятся, откуда у обитателей отдаленного острова вулканической гряды светлая кожа и необычные ритуалы.
Не успел капитан допить свою порцию лекарства, как услышал шаркающие шаги по тростниковому мату, который лежал на полу. Он понял, что пришел Рыбак. Это был самый старый из жителей острова, и единственный из мужчин, кто даже не попытался на них напасть.
Все аборигены очень рано седели, и у этого редкие волосы на бугристом черепе стали совсем белыми. Когда они прибыли сюда, этот человек тоже ходил голым и являл собой куда менее приятное зрелище, чем островитянки. «Скелет» — называли его американцы сначала.
Сейчас на нем были плавки — еще один подарок пришельцев — и футболка с надписью «I love NY». Сильверберг находил это забавным.
У экватора планеты было и сейчас тепло. «И будет всегда», — от всей души надеялся капитан.
В руках у старика было синее ведро, исцарапанное и потертое. Не говоря ни слова, тот достал из него и положил на камень перед хижиной несколько трепещущих рыбин из своего утреннего улова. Чешуя переливалась на солнце.
По правилам этого общества надо было что-то дать ему взамен. Не плату за покупку, а ответный дар. Подумав, Сильверберг снял с руки свой хронометр, водонепроницаемый и ударопрочный, с которым столько вместе прошел, и протянул его старику. Видя замешательство того, капитан сам застегнул на его птичьей лапке металлический браслет. На другой руке Рыбак носил браслет из ракушек каури, и, похоже, симметрия ему понравилась. Старик благосклонно кивнул — этот жест он перенял у американцев. А вот улыбаться никто из местных так и не научился.