— Ладно, хочу! По рукамъ! — молвитъ красотка.
— Вотъ слово, такъ слово!.. Золота стоить оно! Эй, ты, трактирщикъ! Живо, подай намъ нашъ свадебный обедъ, да не жалей вина: лей, лей его и еще лей въ бутылки! Сегодня вечеръ радости: я женюсь, и дураку-кюрэ нетъ места на моей свадьб?.
— Нетъ, кумъ Дубовая-Голова: тому не бывать. Я боюсь Бога и не позволю справлять у себя подобную свадьбу. Ищите другой трактиръ для вашихъ богохульныхъ речей и кощунства.
— Провались-же твой скверный кабакъ, негодный лицемеръ! Эй, молодцы, возьмите у него бочку вина! Что? Ты не хочешь продать? Берегись моего ножа, пріятель!… Возьмите у него бочку вина и ударимся въ лесъ, — туда, где среди вековыхъ дубовъ, подъ кустами и мхомъ, спятъ развалины стараго замка… Тамъ отпируемъ мы свадебный пиръ! Эй, лысый Матвей! Вотъ тебе ряса! Будь у насъ за кюрэ, товарищъ!
И пили, и гуляли они, — когда-же ударила полночь, остался Николай вдвоемъ съ молодою женою. Радостью и любовью горятъ ея глаза, и очарованъ суровый контрабандистъ, и смягчилось его железное сердце.
— Я самъ хочу ходить за тобою — у тебя не будетъ другой служанки, кроме меня, Робертина. Мои руки снимутъ съ тебя серебряный поясъ, мои руки разстегнутъ золотой запонъ, мои руки спустятъ шелковый чулокъ, что скрываетъ твою стройную ножку…
Но, когда чулокъ упалъ на-земь, вскрикнулъ Николай Дубовая-Голова, и лесъ ему ответилъ: на ножке-то было раздвоенное копыто!
— Робертина, Робертина! Зачемъ у тебя козлиная нога?
— Затемъ, что въ аду очень скользко.
— Робертина, Робертина! Зачемъ у тебя два рога на лбу? Они сверкаютъ, какъ две пылающія свечки!
— Затемъ, что въ аду очень темно.
— Робертина, Робертина! Зачемъ у тебя на рукахъ железныя когти?
— Затемъ, чтобы унести въ адъ тебя — моего дорогого супруга.
— Робертина, Робертина! Боюсь, что ты самъ сатана, — и, никакъ, я, несчастный, женился на чорте!
И засмеялся дьяволъ и сказалъ:
— А кто-же велелъ тебе жениться подъ пятницу?
1901