Свет вспыхнул внезапно, точечно, переливаясь всеми цветами радуги. И осветил маленькую сцену, спрятанную где-то в самом далеком углу Главного Стадиона Города. Стадион внутри имел округлую форму и три яруса трибун. На дальних рядах можно было заметить опоздавших зрителей, в спешке занимавших свободные места. Тысячи людей разных возрастов, были готовы на все, лишь бы услышать пронзительный голос вокалиста Группы, приукрашенный великолепной музыкой, от которой душа сразу воспевает. Они стояли внизу, в зеленой чаше, и одновременно вознесли руки вверх, к темному небу улицы, которое на мгновение озарил фейерверк, забыв обо всех неприятностях и мрачных мыслях. И никто из пришедших на стадион в этот самый обычный пятничный вечер, не думал ни о чем, кроме слов, уносящих в космос гармониях и ритмах любимых песен.
Зрители, уставшие от ожидания появления Группы, и в предвкушении двух часов безумной радости и полного счастья кричали, не опуская рук, и притоптывали в ритм переливающегося света и музыкального вступления. Еще один фейерверк озарил небо над Стадионом, и новые крики донеслись до Элизабетты, которая хотела быть там, внизу, вместе с самыми обычными людьми. Она занимала центральную ложу с лучшим видом и восторженным взглядом смотрела вниз.
Под громкие крики и ликование фанатов на сцену вышел гитарист, присел на высокий табурет, сосредоточился и наиграл вступление известного хита Группы. Яркий луч прожектора осветил задорное лицо барабанщика, который взмахнул палочками и указал на тень, промелькнувшую у стойки микрофона. Секунда… Две… Луч прожектора переместился в пространство по центру, и загадочная тень приняла облик вокалиста. Уставшие от томительного ожидания фанаты подпрыгнули от восторга…
Элизабетта вздрогнула, когда пожилая женщина в стильном голубом костюме положила на плечо морщинистую руку, и, склонившись над ухом, прошептала:
– У тебя отличный вкус, дорогая.
Оцепенев от страха, она задержала взгляд на лице неожиданной гостьи, в которой признала бабушку, и попыталась прочитать на нём разочарование или одобрение. Бабушка поджала губы и не спешила отвечать. Она намеренно подвергала внучку сомнениям.
Элизабетта оглянулась. Выход из ложи охранял водитель и секретарь бабушки. Он сидел на стуле и читал вечернюю газету, изредка поглядывая на красневшего, взлохмаченного и терявшегося в пространстве официанта. Она раздумала оправдываться перед женщиной, которую видела раз в году на дне памяти мамы, и отвернулась, боясь потерять нить с тем, кто выступал только для нее в этот вечер.
