– Остынь, – попросила Кобра. – Я понимаю, это не такая трогательная история, как сопли в коляске. А что делать? Поверь, я не могла устоять. Обожаю скупать падшие душонки. Я могу ими крутить, как вздумается. К тому же, три тысячи зеленых! А я люблю деньги – о-о-о! – без денег я чахну, Чапаев. Обожаю их считать, пересчитывать, складывать, умножать…
– Подошла бы ко мне – я бы дал тебе в десять раз больше, – сказал Вадим, оправившись от удара.
– Нет, Чапаев, нет, ты бы рваного рубля не дал бездомной цыганке. Это сейчас ты готов заложить весь мир, лишь бы кто-то вытащил тебя из пустыни, а позавчера ты б меня пинками прогнал. Я подхожу только к тем, кто реально готов платить.
– Миня был готов?
– Он созрел, – кивнула Кобра, и обратилась к нимфам: – Погуляйте, девочки, наш ангелок пришел в норму.
Убрав ладони с головы Вадика, близняшки покорно оставили дом, которого не было.
– Мишка, блин… – Вадим покачал головой – она стала удивительно легкой и ясной. Но особенно удивляло то, что он не испытывал к Мине никаких отрицательных эмоций. Только естественное коммерческое удивление: – Но откуда у Мини три тонны зеленых? Я не понимаю. В месяц я ему платил…
– Клювом надо было меньше щелкать, – перебила Кобра.
– Получается, он за год опустил меня на три тысячи баксов?
– Получается так.
– И что, он сразу взял и предложил тебе три тонны?
– Ну не сразу, конечно. Кто сразу отдаст бедной цыганке весь капитал? Сначала я рассказала, как исчез Ваня Хренов.
– Ваня в сейчас в Канаде.
– Этот валенок удобряет канадскую почву, – кивнула Кобра.
– Что с ним? Я знаю, он круто поднялся.
– А не знаешь как?
– Как все. – Вадим пожал плечами.
– Хренов взял у меня кредит и сбежал в Канаду. Он думал, я не догадаюсь. – Кобра засмеялась. – Я выкинула его из окна небоскреба, причем так, что до сих пор не могут найти. Миню это зацепило. Миня раскатал губу и выложил, как есть, вашу историю, мол, он без Насти глаз не смыкает, а ты, Вадя жениться на ней собрался, – ну вот, можно ли что-то поправить? «Конечно, Мишка, – говорю – только чудес не бывает: работаю я чисто, а стало быть, стою недешево». «Нет проблем – говорит – нет проблем. Вот тебе пятьсот баксов…» – Кобра засмеялась. – Я ему, Дираку такому, пальцем по носу щелкаю, говорю: «Миня, черт, чтобы живую душонку со всем добришком в воздухе растворить, надо бы мне не меньше тридцати тонн». Он опух, словно стакан воды в рот набрал, обиделся. Я ему: Миня, давно б уж купил на свои пятьсот баксов пушку – сам бы своего дружка и шлепнул». «Ладно, – это он мне, – черт с тобой, на три тонны…» – Кобра опять засмеялась: – Я ему: «Миня, черт, ты уши моешь?! Я что, сказала, три тысячи? По-моему, я сказала, тридцать». Вообще скис твой Миня, аж серым стал: «Нету – говорит – больше. Ни хрена нету». Я ему: «Верю! Верю, Миня, не парься. Мы вот как сделаем: ты останешься мне должен двадцать семь тонн, а я в залог забираю твою душонку. На рынке она, конечно, дешевле двадцати семи тысяч баксов, но лично для тебя сделаем исключение. Потому что ты последнее отдал. Как та бедная вдова. Мне ведь на фиг не нужны лишние бабки. Мне нужны последние». – Кобра похлопала Вадика по плечу: – Так что, если б ты позавчера узнал, какая тебя ждет неприятность, Чапаев, ты бы не откупился даже тридцатью тысячами.