Он пинал стену, толкал плечом, бился головой.
– Ну хватит, – сказал Савватеев. – В камере будешь бодаться! Забирайте, – он кивнул помощникам.
– Сейчас, сейчас… Оно здесь, вы увидите! – Илья вдруг схватился зубами за провод и рванул, что есть силы.
– Выплюнь, дурак! – крикнул следователь.
Помощники, подбежав, схватили Зимина, чтобы оторвать от кабеля, но в этот момент полыхнуло. Все трое отлетели от стены и растянулись среди обломков декораций. Длинная извилистая молния пробежала по обвисшему кабелю, откуда-то сверху посыпались искры. Ряды больших осветительных приборов, установленных под потолком, вспыхнули с неестественной яркостью. Один из них вдруг сорвался с кронштейна и, продолжая рассыпать искры, медленно, как тяжелая авиабомба, пошел к земле.
– Илья!!! – истерически закричала Алла Леонидовна.
Но Зимин был без сознания. Белый огонь в оправе из черного металла ударил его прямо в лицо. Последняя вспышка показалась всем самой яркой, может быть потому, что после нее наступила полная тьма.
Некоторое время было тихо, затем послышались частые безудержные всхлипывания.
– Прекратите, Щедринский! – сказал следователь.
По стенам заметалось светлое пятно. Один из помощников Савватеева включил фонарик.
– Готов, – сказал он, направив луч на Илью Зимина.
– Господи, что же это?! – прошептала Алла Леонидовна.
– Я боюсь! – подала голос Леночка.
– Никому ничего не трогать! – скомандовал Савватеев. – Всем выйти в коридор. Перегудин, посвети!
Сам он тоже включил фонарик и подошел к оператору.
– Давай.
– Иду, иду! – заторопился Игорь Сергеевич.
– Кассету давай! – остановил его следователь.
– Какую кассету? – остренький носик оператора зарделся.
– Вместе с камерой заберу, – пригрозил Савватеев.
– Ах, кассету! – сразу сообразил Игорь Сергеевич. – Пожалуйста! Понимаю, вещественное доказательство… А вы потом вернете?
– Нет, – отрезал следователь.
– Но почему?! – оператор возмутился. – Что тут секретного? Обычный несчастный случай!
– Несчастный случай меня не волнует, – сказал Савватеев, пряча кассету. – А вот секретные методы ведения следствия снимать нельзя…
В коридоре все, включая Леночку, закурили.
Щедринский все еще всхлипывал, ломал дрожащими пальцами сигареты и бормотал раздраженно:
– Уеду к чертовой матери… В гробу я видал такую работу…
Леночка тоже вытирала слезы, только старалась не размазать тушь.
– Ах, Илюша, Илюша… – вздыхала Алла Леонидовна, глядя сквозь зарешеченное окно на снежную равнину с разбросанными по ней перелесками, – ведь это же в голове не укладывается!
Она обвела печальным материнским взглядом остатки своей группы и с удивлением остановилась на операторе.