В отчаянии он поплелся на кухню, прикидывая, кто может там дежурить. Если этот скряга Полтораста – то ловить нечего, а если…
Удача оказалась на его стороне. За плитой хозяйничала рыжая Сэнди. Она гремела огромными кастрюлями и косилась на горку лука.
– Сэнди! Спасай! Я до обеда не доживу, – пожаловался Миха. – Что хочешь для тебя сделаю.
– Лук почистишь? – заинтересовалась девушка. Рыжий хвост прекратил летать по воздуху и улегся на плечо.
– Конечно!
– И хорошо, – улыбнулась она. – Ладно, чем бы тебя накормить? Супа еще нет…
– Мяса! – вырвалось у Михи. – Очень мяса хочется! Я даже крысу бы съел.
Сэнди взялась за нож.
– Ты что сказал?
– А что? Говорю: крысу бы съел. Мы их после бадабума очень даже любили. Много их развелось. Бывало, поймаешь, и давай. Как-то с Хагеном похлебку делали. У него даже перец был. Ядреный – жуть. Как лук этот, – он смахнул слезу. – Хаген даже ржал: «Чили кон рата», мол, едим. Э, ты чего?
– Так. Кто разболтал?
– Да чего ты? Ничего я не знаю. Сэнди! Эй, спокойно…
– Ладно, верю, – девушка положила тесак. – Приготовлю твою крысу.
Она извлекла из холодильника пакетик, вытащила две тушки и бросила возле плиты. Затем, порывшись в шкафу и погремев посудой, извлекла большую жестяную коробку. Оторопев, Миха наблюдал, как Сэнди смешивает в мисочке черный, белый и красный перец. Рыжая усмехнулась:
– Была одна история… Расскажу, так и быть.
* * *
Торчала я тогда в лагере около Мегаполиса. Зона зачистки, все такое, мародеров поймать, выживальщикам помочь. До зоны поражения далековато, но все равно – неуютно. И светло по ночам там. Земля сияет. Раз увидишь – не забудешь.
Отправили меня в Лощину. Это коридорчик такой, по нему в Мегаполис ходят. Ребятам помочь – линк пробросить, трассу провесить, то-се. Рутина, в общем. Ну а мне лишь бы прогуляться. Чистить лук неохота. Взяла квадрик – и туда.
Приезжаю, а парни уже совсем измучились. «Выручай, говорят, Сэнди». Оно понятно – раз Рыжая приехала, то будет работать. Или не заработает совсем.
Кабель довелось перетягивать. Валяюсь под стеночкой, за агитщитами, которые уже никому не нужны, но инвентарный номер имеют. Паутинка, ржавчинка, все дела. Тут голоса слышу: «Рыжая, вылазь, познакомишься».
Поднимаюсь и вижу его. Стоит такой, чуть ли не в потолок башкой упирается, глаза добрые-добрые, выбритый, и плечи – не по щелям лазать. Стоит, значит, смотрит на меня:
– О, теперь я вижу легенду.
– Ну да, говорю, наверное. Ребята пи… то есть, врать не будут. Наверное.
А сама уже совместное родовое древо вырастила этак колена до третьего.