Протянув обе руки, он помог ей подняться, и они вместе пошли к дому.
Мэнди покачала головой:
— Нет, меня даже не оставили на крыльце чужого дома. Однажды меня обнаружили в зале ожидания вокзала Виктория. У меня до сих пор сохранилась шаль, в которую я была тогда завернута, и к ней была приколота записка с именем «Мэнди». Матрона говорит, что шаль была чистая и довольно дорогая, а почерк на записке она назвала «образованным». От этого мне намного легче. Я ужасный сноб, правда?
В горле у нее клокотал смех. В этот момент тот факт, что она сирота, показался Мэнди просто забавной шуткой.
Саймон задумчиво покосился на нее:
— Наверное, вы были хорошенькой малышкой. Странно, что вас никто не прихватил.
— Не удочерил, вы имеете в виду? Меня взяли в семью, когда мне было полгода. Но пока оформляли документы, глава семейства заболел, слег и потерял работу. И я снова оказалась в приюте. В тридцать девятом меня тоже брали «на испытательный срок», но потом началась война, и те люди решили, что во время войны приемный ребенок им ни к чему, и я опять вернулась. А когда война закончилась, я была уже слишком взрослой, и никто не хотел меня брать. И теперь я даже рада этому. В приюте ко мне все были очень добры.
— Трудно представить, чтобы кто-нибудь не был к вам добр, Мэнди.
Она поняла, что Саймон говорит о Робине, и боль снова кольнула ее. Слезы навернулись ей на глаза, и она закусила губу. Именно сегодня Мэнди было важно, чтобы Саймон не презирал ее за слабость.
Но он не смотрел на нее. Прикрыв глаза от солнца рукой, он спросил:
— Это не Никола там идет?
Девушка в белом платье шла в их сторону по зеленой траве. Подойдя поближе, она помахала им, и Мэнди увидела, что это действительно Никола Марсден.
— Саймон, милый мой, как я рада тебя видеть Я не могла больше сидеть в Лондоне с отцом в такую чудную погоду. Мне просто нужно было домой. А это твоя новая секретарша? Мэнди, да? Ты писал мне о ней. Привет, Мэнди, мы, кажется, виделись недавно, впрочем, совсем мельком. Надеюсь, он еще не замучил вас работой до полусмерти?
Она стояла, протягивая ей руку, красивая девушка с золотистыми пшеничными волосами, пушистым ореолом окружавшими лоб, с глазами, такими же голубыми, как медальон с ляпис-лазурью, который висел у нее на шее. И очень приятная. В ее улыбке была непоказная приветливость и живой интерес.
Они с Мэнди пожали друг другу руки, и все втроем двинулись к дому. Никола щебетала Саймону что-то общих друзьях, о спектаклях, которые она видела в Лондоне, но Мэнди шла молча, гадая, знает ли эта девушка про их с Робином отношения. Если Саймон написал ей про то, что взял ее, Мэнди, в секретарши, то уж наверняка должен был упомянуть и про ее размолвку с Робином.