Я прошу Вас принять меня лично, чтобы я мог более подробно изложить Вам реальное положение дел и свои соображения относительно возможных последствий тех методов, на которых настаивает товарищ Рюмин.
Следователь по особо важным делам
Старший лейтенант Селиванов.
Кирилл запечатал письмо в конверт и, взглянув на него, как на мину замедленного действия, вышел из кабинета, чтобы отправить записку по внутренней почте.
Вечером он столкнулся в лифте с Паниным.
— Что такой мрачный? — спросил Панин, хотя и сам выглядел далеко не счастливым.
— Написал докладную Самому, — ответил Кирилл.
— Погоди, — остановил его Панин. — Давай выйдем..
На улице Панин сразу оживился.
— Абакумову? — спросил он.
Кирилл утвердительно кивнул.
— И что написал?
— Изложил, что эта паскуда Рюмин сам применяет и других заставляет применять запрещенные методы следствия. И потому это никуда не ведет. Понимаешь?..
— Понимаешь, — прервал его Панин, передразнивая. Перейдя на грузинский акцент, он насмешливо подтвердил: — Конэшно понымаешь. — И вдруг взорвался: — Ты что, идиот? Жаловаться на Рюмина! Да этот безграмотный интриган тебя по стене размажет. Его и приняли-то на эту работу, потому что он сука отборная. А Абакумов. Ты что, думаешь, он не знает, что происходит? Он ведь читает отчеты следствия и иногда сам присутствует на допросах. Вот, нашелся агнец Божий, который откроет глаза такому матерому волчаре, как Абакумов, на то, что происходит в его министерстве.
— Ты прав, да не совсем прав, — спокойно возразил Кирилл, поднимая воротник плаща, ибо стал накрапывать дождь.
Панин воспользовался непогодой, чтобы повернуть разговор в другое русло.
— Чтобы не промокнуть снаружи, нужно смочить организм изнутри, — уверенно произнес он, указывая пальцем на пивную за перекрестком. — Этим и крепка Русь. Зайдем туда, там и поговорим.
— Извини, нет у меня желания пить сегодня, — сказал Кирилл. — Не станет мне легче ни от пива, ни от водки.
— Пойдем, — настаивал Панин. — Тебя, может, завтра арестуют и будут с тобой проделывать те самые трюки, против которых ты выступаешь. Сегодня, представь себе, твой последний вечер на свободе.
— Счастливец ты, что тебе водка помогает, — сказал Кирилл, остановившись у перекрестка. — Я что-нибудь другое придумаю.
— Что ж, — пожал плечами Панин. — У нас с тобой одна дорога. Ты пойдешь по ней завтра, я — чуть позже. Уверен, что на этой дороге мы встретим многих из тех, кто нас на эту дорогу отправил. Эх, Русь! — выдохнул он с безнадежной тоской. — Когда же тобой, злая матушка, будут править нормальные люди?