— Хороший выбор, — поддержал Сталин. — Назначьте Рюмина заместителем министра по следственной части. Передайте в его ведение дела ЕАК, еврейской молодежной организации и дело врачей. И также пусть ведет следствие по делу Абакумова.
«Весело будет», — про себя усмехнулся Берия. Такова месть Сталина за проявленную Абаумовым гордость. Теперь Рюмин душу вытащит из Абакумова, добиваясь признания вины. Вот он «повеселится» на допросах бывшего начальника, к которому испытывает звериную ненависть.
На лице Сталина появилось выражение бесконечной усталости.
— Я оставляю все организационные вопросы на вас, — сказал он, обращаясь ко всем и ни к кому конкретно. — Продолжайте работать.
Сталин встал, и члены комиссии тоже поднялись. Когда Сталин вышел, Маленков объявил:
— Я составлю протокол заседания комиссии Политбюро, и мы обсудим его на следующем совещании. Сейчас заседание комиссии считаю закрытым.
После того, как все разошлись, Маленков попросил Берию задержаться на несколько минут.
— Я подготовлю письменное решение Политбюро, в котором будет сказано, что все факты, сообщенные Рюминым, подтвердились. Есть у тебя какие-либо предложения или соображения на этот счет?
— Пиши, что хочешь, Георгий. Нужно делать то, что говорит Сталин, и другого варианта нет. Но после того, как это решение станет известно, пусть даже только внутри партаппарата, вся вина за провал следствия ляжет на Политбюро, и в первую очередь на нас с тобой. Хозяин не понимает и не хочет понимать, что закончить это следствие никогда не удастся, и к открытому суду оно никогда не будет готово. Мне известно, что многие из арестованных евреев оказались на удивление твердыми орешками. Но даже не в этом суть дела. Любой вариант с еврейскими делами приведет к печальным последствиям. Мы тратим много денег на пропаганду за границей. Эти суды, открытые или закрытые, нанесут удар по всем компартиям мира. Все усилия последних лет пойдут коту под хвост. Как Западная, так и Восточная Европа придут в ужас. Внутри Союза, сам понимаешь что начнется. Мы с тобой пойдем первыми под топор, потом те, у кого жены еврейки, или родственники, или все случится в другой очередности, но результат будет один.
— Я знаю, Лаврентий, я знаю. Тем не менее я считаю, что мы идем в правильном направлении. В особенности, с назначением Игнатьева.
— Согласен. Сейчас остались только двое: Власик и Поскребышев. Есть кое-кто в кремлевской охране и на ближней даче, кого нужно заменить, и я обо всем этом позабочусь. Весь вопрос, кто успеет первым. Вождь торопится. Мы тоже должны поспешить.