Кирилл, так и не проронив ни слова, вернулся к Софе.
— Больше она не будет здесь кликушествовать, — сказал он устало, лег на кровать и закрыл глаза. Шум в комнате с краю стал затихать.
— Что ты им сказал? — спросила Софа.
— Пригрозил. Не стоит повторять.
— Милый, не расстраивайся, — прошептала Софа, погладив его по щеке теплой, нежной ладонью. — Что поделаешь, коммуналка.
— Пойдем, пройдемся немного, — предложил Кирилл. — Вернемся, когда скандал уляжется. Я от тебя не уйду до утра. Ладно?
— До утра?
— Да. Нам нечего скрывать. Мы ведь скоро поженимся, правда?
— Пойдем, пройдемся. Оставайся до утра.
30 августа 1948 года Берия сидел в своем кабинете в Кремле, пытаясь разобраться в лабиринте проблем ядерного проекта, однако при всей важности стоявших перед ним организационных и технических задач сосредоточиться на них он никак не мог. Уже начало смеркаться, а он все еще ждал новостей, которые сейчас были поважнее атомной бомбы. Его люди донесли, что со Ждановым, вторым человеком по влиянию после Сталина, что-то по-серьезному неладно. Может быть, даже инфаркт. Сейчас его группировка явно была сильнее в окружении вождя. Кузнецов, человек Жданова, заведовал политическими кадрами, и уже только это могло решить судьбу группировки Маленкова-Берии, не говоря уже о тех, кто стоял за Хрущевым. Сталин пока не трогал установившийся хрупкий баланс, надо думать, из-за того, что заменить Берию на ядерном проекте было некем. Наверх пробивались в основном те, кто умел интриговать кто был изощрен в политических карьерных играх, а когда доходило до важных дел, Сталин выдвигал в руководство таких, как Берия или Вознесенский. Вспомнив о Вознесенском, Берия нахмурился. Хоть тот и не был склонен к тому, чтоб просто убирать соперников с дороги, но, когда дойдет дело до решающей схватки, он наверняка пойдет на ликвидацию.
За окном уже темнело, когда резко зазвонил телефон. Берия вздрогнул, как в ту ночь на Кавказе, когда в его палатку стреляли подосланные убийцы.
— Жданов умер, — услышал он в трубке короткое сообщение. И не стал расспрашивать детали: главное случилось, а подробности станут известны завтра в любом случае.
Его первым побуждением было позвонить Маленкову. Наверняка его друг и соратник тоже до сих пор в Кремле и ждет новостей. Но Берия отдернул потянувшуюся к трубке руку, пытаясь осмыслить огромную важность происшедшего. Сталин явно об этом знает, но не звонит. Что назревает?
Его спутанные мысли прервало второе сообщение, — прибыл конверт от министра госбезопасности Абакумова. Когда Берия, вытащив из конверта, прочел записку, его брови поползли вверх, а пенсне слетело с носа. Он успел поймать его на лету и, водрузив снова на нос, перечитал внимательнее присланные бумаги. Одна из них была копия записки Абакумова Сталину, к ней приложено письмо с жалобой врача-кардиолога Кремлевской больницы Лидии Тимашук.