— Но ведь Троцкий мертв, — почти прошептал Маленков.
Берия был польщен, почувствовав, что Маленков по достоинству оценил его смелость и прозорливость.
— И потом, — продолжал Маленков, — неужели ты думаешь, что он до такой степени рехнулся?
— До какой степени? Он и раньше был не намного лучше. А сейчас впадает в старческий маразм. Не удивительно после двух инсультов, да еще в его-то годы. Я хорошо его знаю.
— Ты можешь на меня во всем рассчитывать, Лаврентий, — твердо сказал Маленков. — Сейчас остается Вознесенский.
Берия хохотнул. Вознесенский, с его образованностью и блестящими деловыми качествами, был как кость в горле у Маленкова. Будь Сталин не так помешан на власти, не быть бы Маленкову вторым человеком в его эшелоне. А если Сталин внезапно умрет, и механизм власти подберут деловые люди, что станет с ним, с Маленковым?
— С Вознесенским мы скоро покончим, — Берия говорил спокойно, как о деле решенном. — Без Жданова он ничего не может. Подожди немного, все скоро устроится. Доверься мне, я долго служил в разведке, и до сих пор у меня есть определенный контроль над МТБ.
Они уже сделали полный круг и подошли к тому зданию, откуда вышли. Берия жестом подозвал охранника.
— Машину, — коротко скомандовал он.
Маленков с чувством пожал ему руку.
В конце месяца, который Кирилл в разговорах с Софой называл «Счастливый сентябрь», у него состоялась очередная встреча на явочной квартире. Его расспрашивали, а вернее сказать допрашивали, двое: Щеголев, и еще один, начинающий лысеть со лба толстомордый, лет тридцати пяти, не более. Когда он встал и протянул руку, Кирилл удивился его маленькому росту. Он едва доходил ему до груди.
— Михаил Дмитриевич, — представился он, внимательно рассматривая Кирилла подозрительными, даже враждебными темными глазами. Рукопожатие его было слабое, как будто неохота ему было тратить силы на такого, как Кирилл.
— Что происходит, Кирилл? — давил на него Щеголев. Тот же самый вопрос, не произнесенный вслух, можно было прочесть в глазах Михаила Дмитриевича. — В своих донесениях ты почти не упоминаешь лиц еврейской национальности, и в частности тех, которые так или иначе связаны с ЕАК. Тебе не ясно задание?
— Я узнал о них все, что мог, — оправдывался Кирилл. — Докладывать об одном и том же нет смысла. Как я уже упоминал в своих донесениях, врагов народа или заговорщиков среди них я не обнаружил.
— Но ведь ты узнал много о тех, кто до сих пор поддерживает связи с заграницей, — вмешался Михаил Дмитриевич. — Естественно, они не расскажут тебе, о чем они говорят между собой и что замышляют. И если они не втягивают тебя в свою антисоветскую, антигосударственную деятельность, то это не значит, что ее нет.