27 июля 1936 года. Москва. Болотная площадь. Лавочка. Вечер.
– Михаил Николаевич, – вкрадчиво поинтересовался Берия, – отчего вы вчера на совещании не просились в Испанию? Ведь хотели же.
– А меня туда кто-нибудь отпустит? – Улыбнулся Тухачевский. – Вы же не хуже меня знаете, что после всего произошедшего мне до конца не доверяют, а я сам нахожусь в очень плотной проработке вашего ведомства. Предположу, что вы если не каждый день, то регулярно слушаете доклады о том, что нового нашли сотрудники НКВД по моей персоне.
– Реалистично, – усмехнулся Лаврентий Павлович. – Часто замечаете моих сотрудников?
– Изредка. Просто когда знаешь, что за тобой круглосуточно следят, их не так и сложно обнаружить.
– Вам ведь никто не говорил о том, что вас не выпустят.
– Но никто и не давал понять, что я смогу поехать. Тем более что туда совершенно точно прибудет Троцкий, с которым у меня появится возможность встретиться. Как я понимаю, это совершенно нежелательно.
– Вы правильно понимаете, – невозмутимо ответил Берия. Выдержал небольшую паузу, после чего продолжил. – Михаил Николаевич, вы сильно изменились, кардинально поменяли свои взгляды на многие вопросы. Это сейчас видят уже все. Кроме того, вы фактически прекратили общаться со своими бывшими товарищами. Мне непонятно, это попытка их уберечь в случае вашего краха, или предательство?
– Предательство своего дела и своих товарищей?
– Да. Насколько я знаю, вы всегда были весьма амбициозны, стремясь к карьерному росту. Я не понимаю причин, которые вас так сильно изменили. Кардинально. Вы не только стали думать по-разному, но и даже себя вести.
– Считаете, что я не Тухачевский? – Спокойно спросил Михаил Николаевич, невозмутимо взглянув в глаза Берии, который только лишь слегка сверкнул своим пенсне, выражая некоторое удивление.
– Не буду лукавить, – произнес Берия, – мы провели экспертизу после покушения и установили вашу личность. Ситуация была более чем подходящей. Так что никакой подмены мы не предполагаем. Иначе бы все было по-другому. Однако вы очень сильно изменились. Врачи, говорят, что голова – это темное место и как она на самом деле работает, никто не знает. Впрочем, пояснив, что обычно, при нахождении человека на грани жизни и смерти, таких разительных изменений не происходит.
Знания, умения и навыки не приходят озарением. Всему нужно учиться.
– И вы считаете, что я не учился?
– Учились, но, по мнению ряда экспертов, вы смогли продемонстрировать очень высокий уровень оперативного мышления, когда подготавливали отчет о состоянии РККА. Никогда прежде за вами подобного не замечалось. Я даже больше скажу – ваши тезисы о роли связи, транспорта и топлива в предстоящей войне поставили на уши не только все руководство РККА, и но СНК. Это очень сильный рывок вперед, как будто вы из первого класса за один год перешли в седьмой. Просто удивительно.