– Мне лестна такая оценка…
– Кто автор этой работы?
– Я, – честно ответил Тухачевский, подразумевая обе свои личности, из-за чего его слова прозвучали особенно искренне. Настолько, что Берия удивленно хмыкнул.
– Вы мне не верите?
– Мы вам верим, но не доверяем. – Честно признался Берия. – Ваше поведение вызывает такие сильные подозрения, что они превышает все разумные пределы.
– И я жив только до тех пор, пока полезен общему делу? – Спросил Тухачевский, заметив, как от его реплики у Берии напряглось лицо.
– Так вопрос не стоит.
– Вот видите, – улыбнулся Михаил Николаевич, – мы взаимно не доверяем друг другу.
Ведь это будет только мешать нашей дальнейшей работе. Как это исправить?
– Как? – Берия поджал губы и задумался на несколько секунд. После чего встал, протянул руку для прощания и сказал. – Я не знаю, как это исправить. Но надеюсь, что со временем все встанет на свои места.?
28 июля 1936 года. Москва. Редакция газеты "Правда". Рабочий кабинет Мехлиса.
Специальная комиссия при Наркомате Обороны, созданная Тухачевским для разработки современной военной доктрины Вооруженных сил Советского Союза и перечня сопутствующих документов начинала тормозить свою работу. Нет, конечно, Михаил Николаевич раз за разом пытался повысить результативность работы комиссии, но было хорошо видно, что она начинает захлебываться, погружаясь в пучину пререканий и идеологического бреда, которым пытались подменить объективные сведения, факты, анализ и прочее.
В свою молодость, когда только начинал свою службу, Агарков был уверен в компетентности руководства. По крайней мере, незамутненность сознания опытом и знаниями позволяло ему считать, что он просто-напросто не постигает глубинного смысла и оперативного замысла. Да и знаменитые слова о вредителях, шпионах, диверсантах и прочей "нечистой силе", будучи на слуху, сильно смягчали оценку обстановки.
Однако сейчас, когда он столкнулся с этими "героями", уже имея богатый жизненный опыт и серьезные навыки, ему стало не до оправдания "глубинных смыслов". Уже через месяц работы конструктивная обстановка, заданная первоначально, стала стремительно превращаться в бардак и выяснение отношений. Разве что до рукоприкладства не доходили, но, учитывая "высокий" культурный уровень начальствующего состава РККА, привлеченного к работе в комиссии, можно было ожидать чего угодно. Увы, стиль работы, органично вписавшийся в стихию Гражданской войны, оказался совершенно неприемлем для строительства современной регулярной армии. Ситуацию усугубляло и то, что таких людей было слишком много среди высшего и старшего комсостава, а потому замены особенно "выдающихся" деятелей успеха не имели. Среди равнозначных фигур менять приходилось "шило на мыло", а мнения более молодых и адекватных полковников просто не воспринимались командармами и комкорами, забронзовевшими в своей прошлой славе.