— А я, кажется, про грибы забыла? — Нина оглядела стол и спросила гостей: — Каких подать: соленых или маринованных?
— Я бы от солененьких не отказался, — отозвался Трофим Матвеевич. — Под водочку-то уж больно они хорошо идут.
Виссарион Маркович вновь наполнил стопки. Нина вместе с грибами принесла яичницу.
По второй выпил только один хозяин, женщины лишь пригубили, Трофим Матвеевич тоже отхлебнул совсем немного.
— Каким бы богатым ни было застолье — работа требует: пей в меру и меня не забывай.
На селе знают, что Трофим Матвеевич не любитель по гостям ходить. И никто никогда его не то что пьяным — просто хмельным не видел. Знает председатель свою «дозу», свою меру!
Нина заметила, что Трофим Матвеевич отставил свой стакан, вышла на кухню и тут же вернулась.
— Наш, он и угощать не умеет. Себя-то не забыл… Выпей-ка, кум, пивка. Смотри, как шипит и пенится. Специально из ячневого солода готовила. Для вас. Отменная корчама получилась. Знаю, что водку не пьете.
— Эй, кума! Тебе не в колхозе, а в Чебоксарах в ресторане «Волга» работать, — засмеялся Трофим Матвеевич. — Как тут откажешься!.. Ты уж прости, устал я нынче. Собачья наша должность председательская: и сам на кого только не лаешь, и на тебя все тявкают. — Он опорожнил стакан пенистого и густого — аж на стенках беловатый налет остался — пива и попросил еще: — Налей-ка, кума. Ей-богу, лучше «Столичной».
С улицы прибежала Светланка и опять подсела на колени к крестному. Увидев дочь, пьяный Виссарион Маркович вдруг спросил:
— А вы, кум и кума, когда порадуете сыном или дочкой? А?
Он не заметил, как разом помрачнел Трофим Матвеевич, как он бросил злой взгляд на Марью. Он только тогда сообразил, что сказал что-то неладное, когда увидел, как председатель встал из-за стола и сам попросил зюл-курки[12].
— Вы еще посидите. А мне рано вставать.
Светланка повисла у него на шее:
— Не отпущу!.. Фу, от тебя водкой пахнет.
— В том-то и дело, что я пьян. А пьяный я сердитым становлюсь.
Как хозяева ни уговаривали Трофима Матвеевича остаться, он твердил свое: «Мне завтра рано вставать». Марья молчала. Она-то знала, почему так резко испортилось настроение Трофима Матвеевича; Виссар наступил ему на больное место. Хочет, очень хочет Трофим, чтобы у них были дети, а детей нет.
И как только он ушел, Марья сама налила в стакан мужа водки, залпом выпила его и заставила то же самое сделать Нину.
— Это чтобы у тебя голос прорезался. Спой что-нибудь.
Трофим Матвеевич ушел — надо хоть жену его ублажить. К тому же Нина знала, что если в председательском доме Трофим — голова, то Марья — шея, а это значит, что куда она захочет, туда голову и повернет.