— Привет!
— А, Леша! Уезжаешь, браток?
— Ага.
— А скучать-то по нас не будешь?
— Буду, — сознался Лешка. — Только вы ведь тоже скоро в Иркутск. Ну а седня как? — показал он на доску с графиком.
— Все в порядке. Не отстаем.
В цехах Лешку встретили, как желанного гостя.
— Ребята, Леша прощаться пришел!
— Счастливый путь, парень!
— На базе-то в Иркутске будешь работать?..
Каждому хотелось сказать мальчику теплое слово, пожать его огрубевшую, еще по-детски тонкую руку. Вспомнили, повели к косяку с отметиной: вырос ли? Маловато: за два месяца всего на один сантиметр вырос. Ничего, каждому овощу свое время!
Но вот все обойдено, со всеми попрощался — пора ехать. Лешка зашел опять в диспетчерскую.
— Впишите меня в путевку. На попутную.
— Зачем же на попутную, Леша? Сейчас пикап подойдет с заправки, отвезет тебя в Заярск, к пароходу.
— Нет, правда? — Лешка сорвался с места, выбежал на тракт.
Пикапа еще не было. Мимо Лешки бесконечным шумным потоком шли на север машины. Шли трехтонные ЗИСы и тяжелые ЯГи, десятитонные полуприцепы и ветхие старенькие полуторки, неся на себе тугие мучные кули, огромные ящики, длинные стальные полосы, швеллеры и двутавры. Шли, упрямо преодолевая крутой подъем, оглашая тайгу звоном и гулом, шли в Усть-Кут, в Осетрово, везя Якутии, золотым Ленским приискам хлеб, технику, свет, жизнь…
А вот и пикап. Вывернулся из-за угла автопунктовского забора, бойко подкатил к самому Лешке. Но что это? За рулем — Таня Косова. Открыла дверцу, приветливо улыбается Лешке.
— А Маша?
— Отъездилась твоя Маша. Теперь я за нее. Вот «корочки» получила…
— А она где? — скис Лешка, даже не взглянув на новенькое водительское удостоверение.
— Да ты не влюбился ли в нее, парень? Где, где? В Иркутск едет Маша, с тобой и поедет.
— Нет, правда? Вот здорово! — обрадовался Лешка. — Тогда я в кузовок, а она пускай в кабину садится, — и Лешка забросил мешок, полез в кузов.
— Леша, постой! — позвала Таня. — Ты со мной садись, а ей и там не скучно будет. Ты же любишь в кабине?
Лешка заартачился. Никто еще так не учил его понимать машину, а тем более управлять ею, как Маша. Что же он, в кузове ее заставит трястись за это?
— Погоди, Леша!..
— Чего?
— Маше с мужем там еще веселей будет, а ты в кабину садись.
— С каким мужем?
— С инженером. С Евгением Павловичем.
Лешкины веснушчатые глаза потускнели. Только сейчас понял он, что не зря посмеивались над Машей в гараже люди, называя ее «инженершей». А он-то, Лешка, еще заступался за нее, болтом грозил запустить в обидчиков.
Лешка вытащил из кузова свой «багаж», сел в кабину. Пришли Маша и Житов, сразу же забрались в кузов, и пикап тронулся. В последний раз промелькнули немудрящие хребтовские постройки, гаражи, где Лешка слесарил все это лето, последний разъезд — и вот уже одинокий грязно-белый тракт пополз в гору.