И вот уже не факелы, а жаркое пламя костра вскинулось к барашковым шапкам сосен, брызнуло в тайгу тучами красных, малиновых, оранжевых звезд. Разбежался и замер в приятном изумлении вековой лес. И уже не тени, а улыбчивые, хохочущие и задорные лица водителей окружили костры. Смех, шутки, говор, веселая возня парней. Кипят, сплескивая в огонь пену, чугунные котлы, нетерпеливо стучат, торопят поваров железные ложки.
— Давай, чего там! Долго ждать будем?
— Эх, серого бы сюда!
— Косача!
— Да что косача, хоть бы какого ни есть медведя. Гляньте, дядя Егор слюной исходит.
Рублев, однако, напомнил:
— Смех смехом, товарищи, а один день уже из графика выпал. На лишний день продукты делить надо.
— А мы не по графику, Николай Степанович, мы стотысячники!
— Потом наверстаем! Было бы по чему ехать!
Поужинав, долго еще ставили палатки, укладывались на ночлег. Занялась и тут же оборвалась тягучая песня — усталость взяла свое.
2
Запоздалый по-зимнему рассвет расплывался над великой сибирской рекой. Медленно, нехотя убиралась восвояси на запад долгая ночь, волоча за собой черные косматые тени. Куржак выбелил тонкое кружево лиственниц, тяжелые лапы елей, затерявшуюся в снегах колонну. И все падал, падал. Падал из матово-белой пустоты, из недвижной ледяной мути. Таял над серыми от пепла струйками дыма угасших костров, на согретых дыханьем брезентах палаток.
Из-за далекой пологой горы, из-за прижавшихся к реке сосен вывернула жигаловская машина. Гулкий моторный рокот, бабьи и девичьи крикливые звонкие голоса всколыхнули морозную тишину, разбудили водителей.
— Никак дорожники едут, братцы!
— Бабы в гости пожаловали!
— А ну, кто до баб охочие, подымайсь!
— Эге-ге-ге-ге!.. Бабы-ы!..
За первой машиной показалась вторая, третья, четвертая. А передняя уже остановилась возле колонны. Замелькали над бортами лопаты, мужние рабочие штаны, пестрые юбки. Женщины и девчата поспрыгивали на лед, в сугробы.
Рослая, в годах, рябая баба налетела на дежурившего у машин водителя клушкой:
— Где шофера? Почему дрыхнут?
— Не шуми. Мы же с рейса…
— Я те дам, с рейса! А мы? Кроме вашей ледянки, делать нам нечего?.. Где они дрыхнут, гады?
Бабы поддержали рябую, надвинулись.
— Где? Показывай! Ишь, хари отъели, лодыри!
Дежурный залез в кабину, открыл окно.
— Ну чего разорались? Вон они подымаются!
На берегу показались из тайги первые неторопливые, пошатывающиеся фигуры, обвешанные тулупами, котелками, брезентами.
— Видали их! — ткнула в их сторону лопатой рябая. — Курортники! Выдрыхнулись, аж на ногах не стоят!..
Подошли еще машины. Бабы, приехавшие на них, вникнув в суть дела, подхватили: