— Где ротозеи — там и мошенники, — уже спокойно резюмировал Поздняков. — Кстати, первое — это в твой адрес.
Вечером Позднякова вызвали в обком: секретарь интересовался ходом перевозок, заодно подробно расспросил, как удалось укротить перекат без сильных морозов. Похвалил за транзит.
«Теплов информировал, — вспомнил Поздняков лобастого секретаря качугского райкома. — Груб-груб, а добро ценит…»
Поздняков спустился в вестибюль, к гардеробной, и уже протянул номерок, как вдруг чей-то тихий, взволнованный, до боли знакомый голос позвал его…
4
Поздняков, забыв о пальто, резко обернулся: перед ним в каких-то двух шагах стояла Ольга. Большие синие глаза ее, поднятые на побледневшего, как мел, Алексея, распахнулись, стали огромными. И были в них радость, и вызов, и мучительный вопрос, и смятение…
— Оля!..
Поздняков шагнул, не взял — схватил протянутую ему тонкую руку, не отрывая глаз от посветлевшего в слабой улыбке лица Ольги.
— Ну здравствуй, Алеша. Вот где мы встретились…
Алексей не отпускал сильную, так хорошо когда-то знакомую ему руку. Сердце его продолжало стучать отчетливо, часто. Да, это была она, Ольга…
— Что же мы… Ты одеваться, Оля?
— Так неожиданно. Даже не верится, что это ты, Алеша…
…Несколько минут они молча шли улицей. Черная легковая машина, приотстав, двигалась следом. Поздняков искоса украдкой следил за Ольгой. Теперь она казалась спокойной… именно казалась: он видел, как по щеке ее медленно скатилась слеза. Ольга плакала. Плакала, не замечая ни собственных слез, ни встречных прохожих, иногда вежливо и участливо здоровавшихся с нею. Поздняков осторожно взял ее руку.
— Оля… что с тобой? Успокойся…
Ольга на мгновение подняла на Позднякова влажные глаза, зло усмехнулась:
— Да? Разве это заметно?
— Но ты же плачешь, Оля.
— Ты очень внимателен, Алеша. Давно ли ты стал таким чутким?
— Оля!.. — тон ее живо напомнил Позднякову его прежнюю Ольгу: то нежную, ласковую, то вдруг резкую, злую. — Ну зачем ты так говоришь, Оля?
Червинская нервно дернула плечом, отняла руку.
— Ну что ж, прости, пожалуйста… ты ведь не терпишь колкостей…
Позднякова не обидела и не удивила выходка Ольги. Ее так же, как и его, взволновала эта неизбежная и в то же время неожиданная встреча. Мало того, он хорошо знал, что чем глубже ее страдания, тем более вызывающе держит себя Ольга. Так было и раньше, девять лет назад. Так и сейчас.
Поздняков тяжело вздохнул. Ему хотелось расспросить Ольгу о ее жизни, семье, счастлива ли она, хотя в последнем он уже сомневался.
Они вышли на площадь. Неожиданно Ольга заговорила. Заговорила непринужденно, просто, как после небольшой обычной разлуки. Поздняков, с трудом сдерживая дыхание, слушал. Оказывается, отец ее умер пять лет назад, а вот Романовна живет с Ольгой. Что Иркутск, в общем, нравится Ольге, а хирургия, научная работа ее полностью удовлетворяют. Но Ольга умалчивала о главном. Как устроилась ее жизнь? Счастлива ли она, или, как он, мирится со своим счастьем? Но почему ему так хочется знать об этом? Почему она должна об этом ему рассказывать? Разве он имеет теперь право на ее откровенность?..