Сейчас, приближаясь к нему, Валентина сразу выделила его из окружающей толпы. Прежде всего он был очень высок, на полголовы выше стоящих рядом мужчин, при этом он носил одежду особого, им самим придуманного покроя, состоящую из накидки цвета кровавой киновари, продернутой золотом и покрытой таким количеством украшений, что рябило в глазах. Его пристрастие к красивеньким нарядам никто не смел бы высмеивать, однако Его Императорское Величество такие шуточки отпускал, утверждая, что если они с Мюратом идут рядом, то народ принимает за императора Мюрата, потому что на нем висюлек побольше. Однако он был действительно хорош собой, этот любимчик Наполеона, с открытой, обаятельной улыбкой и блестящими глазами. О нем говорили как о самом отчаянном кавалеристе во всей императорской армии, что он доказал своей бешеной атакой с саблями наголо при Маренго. Стараясь извинить его в своих глазах, Валентина подумала, что его цветистый наряд, возможно, тоже имел значение, когда он скакал во главе своих полков и своею яркой одеждой приковывал внимание всадников и лошадей и увлекал их за собой.
Однако не менее известны были публике и его подвиги в спальнях, причем злые языки утверждали, что он с поразительным успехом заменял Жозефине императора во время его отлучек.
Приветствуя графа Потоцкого с его очаровательной спутницей, Мюрат сделал шаг вперед. Валентину ему представили с предположением, что в ее лице он встретил самую прекрасную женщину из имеющихся в Данциге, с чем Мюрат охотно согласился. Он любил развлечения. Кроме того, император был в обычной своей предвоенной лихорадке, всех тормошил, и Мюрату хотелось расслабиться. Едва он познакомился с Валентиной, ему тотчас пришла в голову счастливая мысль о том, что она именно из тех полячек, которым чувство патриотизма повелевает услаждать французский генералитет.
— Боже! Как вы чудесны! Вы просто вне всяких сравнений! Считайте, что с этого момента я ваш верный слуга! — заявил Мюрат и немедленно предложил ей свою руку. Всякий, кто заглянул бы в его горящие весельем глаза, не усомнился бы в том, что ему не пристало терять времени и что время не ждет.
— Мне кажется, вам так и не удалось поужинать? Нет? Ну и черт с ним, не ужинайте здесь! Я тоже голоден как черт, так что предлагаю вам не страдать, а отужинать со мной. Заодно вы расскажете мне о себе.
Пока они шли в комнату, предназначенную для приватного ужина, сотни глаз следили за ними, а Валентина заметила, что сам император бросил из-за приоткрытой двери быстрый взгляд. Мюрат тоже заметил и засмеялся. Его смех был так заразителен, что Валентина сразу наполовину простила его вульгарность.