– Не надо. – Она выдыхает и разжимает руки. – Я справлюсь. Я… взрослая. Йен. Ты обещал.
С Йеном сложнее. Он еще меньше и легче, чем Кайя себе представлял. Смотрит обреченно. У него не осталось сил бороться, и это неправильно, чтобы вот так.
– Не бойся меня. – Пустое слово.
Кости еще слишком хрупкие. Его шею двумя пальцами переломать можно даже обычному человеку. Большая берцовая и малая берцовая немногим крепче. Перелом обеих, и на одном уровне. Смещения нет. Осколков тоже. Это хорошо. Рваная рана на руке выглядит жутко, но крупные сосуды не задеты. Ушиб спины – очень плохо. Но позвонки целы, и спинной мозг не поврежден. Шишка на лбу. Губа разбита.
– Тугая повязка, успокоительный отвар и отдых. А с молодым человеком мы будем разбираться в моем кабинете. – Док говорит это Урфину, и тот, кивнув, подхватывает Изольду на руки.
– Я никуда… – Она пытается вывернуться, упрямое существо.
…Иза, не спорь.
…ты не понимаешь. Со мной ничего страшного. Ты сам сказал, что ничего страшного, а Йену больно. Я слышу, как ему больно, и мне от этого плохо. Хуже, чем когда больно мне. Я ведь взрослая. Я потерплю…
Она готова расплакаться.
…я сделаю так, что больно не будет. Док зафиксирует перелом, и мы вернемся. Обещаю, что с Йеном ничего не случится. Ни я, ни кто-либо иной не причинит ему вреда. Но ты отправишься с Урфином и будешь делать то, что он скажет.
То, что внутри, протестует. Оно не доверяет ни Урфину, ни доку, ни вообще кому бы то ни было.
…я… буду вас отвлекать?
Нет.
…да.
Хорошо, что она слишком взвинчена, чтобы распознать ложь. Пусть отдыхает. А Кайя как-нибудь справится. Только вот он не оставался прежде наедине со своим сыном. И с детьми вообще, даже со здоровыми. Он не знает, как с ними разговаривать.
И пока идет по безлюдному замковому коридору, молчит. Йен тоже прекратил плакать. И дышал судорожно, через раз. Не из-за травмы – боялся, чем дальше, тем сильнее. Наверное, следовало заговорить, но о чем? Насколько вообще Йен понимает речь?
Или главное, правильно выбрать тон, как с собаками?
– Это доктор. Он к тебе уже приходил. А сейчас ты придешь к нему…
В два года Кайя тоже руку сломал. За неделю зажило, но почему-то понимание, что травмы Йена не представляют опасности для жизни, не успокаивало.
– …он сделает так, чтобы кости держались вместе. Тогда они срастутся. А я посижу, чтобы тебе не было больно.
За дверью – большая комната. Белые стены. Темный пол. Огромные окна. В центре – сложная конструкция из линз и противовесов, склонившаяся над хирургическим столом. Он новый и блестит в отраженном свете, кожаные ремни свисают до самого пола, в котором пробиты канавки для стока воды.