В надежде, что видение, возможно, исчезнет, я включила свет, но запах цветов остался, и он тоже. И, если кого-то можно вообразить, с запахом все гораздо сложнее. Финбар действительно был у меня дома.
— Я могу пройти? — спросил он, уже преодолев половину пути к двери в комнату и заглядывая внутрь, будто рассчитывая обнаружить там еще кого-то. — Ты одна, да?
Одинокая женщина никогда не должна признаваться малознакомому мужчине, что она одна дома ночью. Это первое правило пятого измерения. Он может, по чистой случайности, иметь на нее виды. Никогда не следует говорить ничего подобного.
— Совершенно одна, — громко сообщила я. — Здесь нет никого. Совсем. Абсолютно и однозначно.
Я вошла за Финбаром в комнату, наполненную музыкой, и, чтобы убедиться, что он меня услышал, добавила:
— Никого нет. Видишь? Совершенно.
— А, — сказал он неопределенно. Потом, освободив руку от сумок, показал от двери к окну. — Пройдись, — приказал он.
Я повиновалась.
— Ничего себе! — восхищенно произнес Финбар. — Посмотри, Герань, я салютую тебе. Уверен, ты заслуживаешь этого.
Пространство вокруг нас было пронизано музыкой.
— Позволь сообщить, — я обернулась к нему, чтобы мои слова прозвучали более убедительно, — я почти не пила!
И в этот момент запуталась ногой в оборках и рухнула. Звучало второе анданте…
— Не повезло, — сказал Финбар. — Мне тоже.
Он положил все вещи на диван и только потом протянул руку, чтобы помочь мне, но из гордости я встала сама.
Подкрутила регулятор приемника. Выносить одновременно Финбара и музыку было выше моих сил. В голове пульсировало и шипело, как будто пар не мог найти себе выход. То, что я уменьшила звук, отчасти сыграло роль предохранительного клапана. Немного успокоившись, я задала не особенно любезный вопрос:
— А ты что здесь делаешь?
— Принес тебе подарки. — Он показал на коробки, разложенные на диване.
— Зачем?
— Разве ты не любишь подарки?
— Я спросила, зачем ты пришел?
Не знаю, что я ожидала услышать. Мне было бы приятно, если бы романтический герой упал на колени, начал бить себя в грудь и говорить, что пришел, потому что не мог больше быть вдали от меня, — но это казалось нереальным. Глаза Финбара напоминали глаза дикого зверя, но не хищника на охоте, а, скорее, затравленного. Он сказал:
— Я пришел искать убежища, у меня сегодня был ужасный день.
И в этот момент я поняла, что до серьезного объяснения в любви очень далеко… Пока еще…
— Утром я был в аэропорту, прощался с другом. Мне казалось, он так сильно привязан ко мне, что должен остаться на премьеру. Потом ленч с Джимбо и каким-то ослом-кинопродюсером из Техаса, — этот тип напоминает карикатуру на самого себя и хочет, чтобы я снимался в следующем его фильме. А потом я сильно вымотался на дневной репетиции. Неудивительно, потому что Джим и этот техасец сидели в зале и оценивали размер моих бицепсов — решали, не нужны ли мне интенсивные тренировки для следующей роли.