— Джоан, ты ведешь себя очень глупо.
— Пап, пожалуйста, не нужно со мной так разговаривать. Я не маленькая девочка.
— А ведешь себя именно так.
— Как?
— Все это… — Он повел рукой в перчатке. — Эта чушь о женщинах…
Посыпались монеты, зазвенел звонок, замигали огни, и джек-пот — понимание — прямо-таки хлынул на меня. Я откинула голову и громко расхохоталась.
Учитывая обстоятельства, это привело моих родителей еще в больший ужас.
— Все это неправда, — объяснила я. Потребовалось приложить большие усилия, чтобы хотя бы немного взять себя в руки. — Я просто выдумала все, чтобы Джек оставил меня в покое. Я не лесбиянка.
Отец замер, скривив рот от отвращения, мать зажмурилась и содрогнулась.
Я поднялась, чтобы приготовить чай.
— А как же та девушка, которая здесь жила?
Я покачала головой, пересчитывая пакетики с заваркой.
— А ребенок?
— Это, — произнесла я, осторожно накрывая чайник крышкой, — правда. Остальное, — я расставила чашки, убеждая себя: «Держись естественно, что бы ты ни делала, держись естественно», — была чистая фантазия.
— Джек считает, что ты немного не в себе после того случая.
Как бы мы жили без эвфемизмов?
— Послушай, папа, я делала аборт без всякой радости. Но из-за этого не сошла с ума. Ужасно принимать такое решение, но сумасшествие не относится к его многочисленным последствиям.
— А что это за история про пятое измерение? Я не понял, о чем ты говорила.
Гнев — а я была уверена в своей правоте — вырвался из моего горла и, оказавшись на языке, стал еще сильнее.
— Тогда ты, черт возьми, должен был спросить у меня, а не кивать с таким видом, будто понял!
— Хорошо, хорошо. — Он оказался рядом и гладил меня по волосам — так, как делал это раньше, когда что-то не ладилось. Но он больше не был непогрешимым отцом.
— Успокойся, Джоани, все наладится. Мы рядом и можем помочь тебе. Именно для этого нужны родители. Просто скажи, что нам сделать.
— Вы можете пить чай, — ответила я, снова становясь взрослой, — и слушать.
И, как в абсурдном финале комедии ошибок, я все им рассказала. Честно. Они не были в восторге, но, похоже, смирились. Я поняла это, когда мама начала пудрить нос. Когда я закончила, а чайник абсолютно остыл, их лица омрачала лишь легчайшая тень сомнения.
Из-за этой тени или потому, возможно, что я устала говорить так много правды в свою защиту, в конце я добавила чуточку лжи, просто для гарантии.
— В любом случае, — сказала я, — вам больше не нужно волноваться, нормальная я (а что такое норма?) или нет. Потому что у меня есть друг.
— О, как здорово, — обрадовалась мама. — Мы можем с ним познакомиться?