Макс не мог поверить, что она сумела с этим справиться.
– Тот, кого он показал тебе, – должно быть, парень, которого я пытался исцелить в торговом центре. У него был сердечный приступ. Я пытался спасти его и хотел, чтобы это выглядело словно я делаю искусственное дыхание, но оказалось уже слишком поздно.
Лиз кивнула.
– Отпечатки рук были похожи на твои.
– Как ты поняла… Как ты поняла, что я его не убивал?
Имея эти доказательства, как она могла все еще верить в него? Макс думал, что мог найти доверие и преданность только у Изабель и Майкла. И никак не ожидал их от постороннего человека.
Лиз встретилась с ним взглядом, и ему показалось, что он увидел в ее глазах слезы.
– Я не была уверена, – призналась она. – Я… думала, что ты мог это сделать. Прости, Макс. Так много всего произошло, так быстро… Мне правда очень жаль.
– Все в порядке, это нормально. – Максу хотелось обнять и утешить ее, но это вряд ли могло помочь. То, что она не считала его убийцей, не означает, что ей понравились бы его прикосновения.
– Что тебя убедило? – спросил он.
Лиз фыркнула от смеха.
– Мышь. Я увидела, как ты исцелил Фреда в лаборатории, и поняла, что тот, кто так заботится о жизни маленькой мышки, не может быть убийцей.
Ее лицо стало серьезным.
– Я не должна была использовать мышку как доказательство, Макс. Я видела, как ты делал сотни добрых дел за эти годы. Ты всегда знаешь, когда кому-то больно, и постоянно пытаешься помочь. Ты – лучший парень из всех, кого я знаю, честно.
Максу показалось, будто кто-то запустил руку ему в грудь и сжал сердце. Он даже не подозревал, что Лиз думала о нем, когда они не работали над одним из лабораторных экспериментов. Но она замечала, что он делал, и он не был ей безразличен. Он видел это в ее глазах, слышал в ее голосе.
Он схватил горсть крекеров и бросил их в пруд, не зная, что сказать.
– Ты помнишь что-нибудь о крушении? – спросила Лиз. – Знаю, что я психанула, когда ты хотел поговорить со мной об этом раньше, но теперь я готова выслушать, если захочешь рассказать.
– Нет. Я тогда еще даже не родился – поэтому и выжил, наверное. Я был в каком-то инкубаторе, когда корабль упал. – Макс поднял палку и начал рыть ямки в земле. – Мое первое воспоминание – высвобождение из камеры в большой пещере. Мне было около семи лет, ну, то есть так думали социальные службы, хотя я долгое время провел в инкубаторе.
Лиз подняла другую палку и начала пририсовывать лепестки и стебли к ямкам, сделанным Максом, превращая их в цветы.
Она покачала головой.
– Наверное, ты был так напуган. Что с тобой случилось? Как ты сам выбрался из пустыни?