* * *
Алька уже битый час металась по комнате. Искушение увидеть вновь Григория боролось с имиджем знатной дамы, которой негоже бегать за крепостными кузнецами. Она вжилась в роль барыни и теперь с содроганием думала о том, как же на самом деле было тяжело настоящим знатным дамам в те годы, — ведь они себе не могли позволить даже половины тех вольностей, которые позволяет себе она. Дворня и так на нее искоса поглядывала, особенно после того, как она взяла на службу ворожею из соседнего села — та ничего не делала, только наблюдала за всеми вокруг. Но толк из этого все-таки вышел. Утром Ксана рассказала все, что услышала от местных сплетниц — Настасья, оказывается, была далеко не примерной женой, как минимум двое — Сидор и Федор — местные мужики, попали в омут её очарования. А ведь у обоих были семьи. Алька строила логическую цепочку — если кроме побегов на сторону грехов за Настасьей не было, значит, убить мог, либо ревнивый любовник, либо не менее ревнивая жена, уличившая мужа и подругу в измене. Все выстраивалось в логический ряд — невысокий рост, невеликая сила удара, левша…нужно было определить, кто из окружения Григория был левшой. Надо было поговорить с ним. Но как? Вызвать его к себе — разговоров не оберешься. Алька открыла окно — в лицо пахнуло цветочным ветерком. Красное марево заката предвещало близкие сумерки. Справа, откуда-то издали, видимо из кузни, раздавался звук молота. Значит, Григорий был там. Алька схватила темную шаль и, укутавшись, выбежала прочь из усадьбы. Она промелькнула по песочной садовой дорожке и скрылась за вековым дубом. Вслед ей глядели полные тревоги глаза Ксаны.
Кузница в деревне первое по необходимости заведение, и хороший кузнец никогда не останется без работы. Там ковали различную утварь, необходимую в сельском обиходе. И кузнец был важной персоной на селе. Он ставил подковы лошадям, ковал крепкие металлические засовы для дверей, делал простейшие замки и ключи к ним. Непременным атрибутом богатого деревенского дома был кованый сундук. Все металлическое обрамление сундука ковалось в кузнице. Топоры, скобы для строительства, ножницы для стрижки овец, серпы, косы — все мог изготовить деревенский кузнец. Даже такие мелочи, как рыболовные крючки, гвозди, дужки для ведер, обручи для бочек и кадок — все это изготавливалось в кузнице.
Быстро темнело и Алька, стараясь быть незамеченной, встала за большой ивой, наблюдая за происходящим. Несколько человек один за другим вошли и так же быстро вышли из кузни, сжимая в руках — кто новые подковы, для своей лошади, а кто еще какой скарб. Стало совсем темно, вокруг никого не было. В окнах приземистого здания кузни, затянутых бычьим пузырем, мелькали отблески огоньков. Стук молота был мерным и Алька, не удержавшись, приоткрыла обшарпанную деревянную, обитую кованым железом, дверь. Григорий стоял к ней спиной. В жарком, освещенном яркими сполохами огня печи, помещении кузницы он выглядел, словно сошедший с картин художников эпохи возрождения античный бог. От напряженной работы его мускулы — словно мячики играли под смуглой кожей, покрытой бисеринками пота. Черные как смоль волосы были заплетены в подобие косы, лоб перевязан красной тесьмой. Алька залюбовалась картиной, которую наяву нигде и никогда не смогла бы увидеть — не в её повседневности. Это было так по-настоящему!