Из угла погреба вырастало чудовище, похожее на то, что я видел в прошлый раз в лесу — только на сей раз всё из синевато-голубых огоньков. Громогласное рычание могло испугать кого угодно. Вдруг я услышал из-за спины серебристый голос Ксаны: она пела ту самую молитву, что и тогда у реки. Её голос струился, переливаясь, как горный ручей, старорусские слова сплетались в дивные сочетания, которые не поддавались моему пониманию. Она достала из складок платья фляжку и стала разбрызгивать из нее какой-то невероятно душистый отвар.
Спустя минуту предметы рухнули на землю, а чудовище в углу свернулось клубком, превратившись в большую черную кошку. Памятуя о том, как надо было поступить в прошлый раз с собакой, я схватил погасший факел и швырнул им в черную бестию:
— Рассыпься!
Фонтан голубоватых искр вспыхнул на месте кота и ударил в противоположный угол.
— Ты быстро учишься, барин мой любезный! — она погладила меня по щеке.
— С тобой по-другому не получается, любимая. — Я поцеловал ее в ответ в висок. Я почти привык к ее оборотам речи, и мне безумно нравилось, когда она звала меня по имени отчеству или «любезным барином», я даже не старался разубедить ее называть меня так — это было волнительно и возбуждающе. Ксана зажгла факел:
— Копать надо здесь.
Я приготовился к рытью огромной ямы. Однако, стоило мне выкопать углубление размером с ладонь, как лопата звякнула — что-то раскололось. Ксана зажгла еще факел и светила мне — в ямке лежал обычный чугунок.
— Погоди, не трогай, — она вылила остатки зелья из фляги на чугунок. Шипения, или каких других фокусов не последовало.
— Можно доставать.
— Ты уверена?
— Не бойся, верь мне.
Я поднял чугунок со дна ямы и перевернул. Там лежал сверток. Я достал его и развернул. В полуистлевшую детскую распашонку был завернут камень
— Смотри, Ксана!
— Это он. Он завернул ее в крестильную рубашечку. Срок зарока истек, мы можем взять его.
Я поднес факел к камню. Огромный, переливающийся и черный как смоль турмалин был даже больше того рубина, что мы нашли в лесу.
— Яйцо птицы Сирин. — Ксана взяла камень у меня из рук.
— Скорее похоже на яйцо малого страуса, — я попытался пошутить.
— Страуса? — глаза ворожеи уставились на меня с любопытством. В свете факела она была невероятно красива. — Не знаю такой птицы.
Она гладила камень:
— Этот камень обладает невиданной силой — колдуньи всего света мечтали бы заполучить его, — это боевой камень против всякой нечисти.
— Да уж, — я усмехнулся, — если этим булыжником запустить в голову самому черту — мало не покажется.
— Все бы тебе шутить. Надо подниматься наверх. А то сбегут твои крестьяне от страха.