— Спит? — Я подкрался на цыпочках и спросил, наклонившись почти к самому ее уху. Женщина подскочила от неожиданности и, поклонившись в пояс, быстро-быстро зашептала:
— Вы уж не ругайте его, барин, что он тут на господском диване уснул — прихворнул он малость, старая рана ноет…
— Да бог с тобой, Антонина. Нечто я нелюдь какой, это ж Анисим!
— Благодарствую, барин, чего к ужину пожелаете?
— Хорошо бы блинов твоих, знаменитых.
— Будут, барин, непременно будут. А… — она застыла с удивленным лицом. Я обернулся. Сзади меня стояла Ксана, шар в ее руках светился голубоватым светом, она пристально глядела в него.
— Не уходи, барин, без тебя ничего не получается.
— А …что это она…. — Антонина ошарашено смотрела то на Ксану, то на шар, то на меня.
— Это… это мы электричество добываем, — я не нашел ничего лучшего чем соврать.
— Электричество?
— Ну это свет такой…. Ты иди, иди…
— Свет… — она удалилась, бормоча, — ведьма, верно, говорили же — ведьма…
— Ксана! — я подхватил её под руку и повлек в спальню, — зачем ты выходишь со своими фокусами на люди! Это же крестьяне, они могут придумать про тебя всякую чушь…
— Т-с-с! Я вижу! Ты рядом и теперь я вижу!
— Что?
— Я вижу яйцо птицы Гамаюн.
— И где оно?
— Ратишу все-таки поймали. Княжьи слуги привязали его к лошади и тащили волоком на веревке прямо в терем княжеский. Там голову его отрубили и на кол водрузили. А кол тот посреди площади воткнули — другим в назидание, да в устрашение. Любава того вынести не могла. К тому времени их с Ратишей дочке уж семнадцатый год пошел. Она собрала все, что нажито было, забрала дочь и решила бежать из села. Только выдали ее князю, свои же, соседи и выдали. В те времена за побег карали страшно. Князь снарядил погоню. Испугавшись расправы, посадила она дочку в лодку, погрузила туда же добро, и велела той плыть одной на другой берег. А оттуда к условленному месту добираться. Сама, мол, назад вернется — покажет, что, дескать, никуда убегать не собирается, — врут, мол, люди. А потом, когда все успокоится, к дочке придет. Дочка села на весла и поплыла к противоположному берегу, только не справилась хрупкая девушка с бурной речкой — перевернулась лодка, — все ко дну пошло, и самой ей выплыть не удалось. Любава от горя с ума сошла. А в ту же ночь загорелся лес, рядом с селом, от пожара того все село занялось, все сгорело дотла.
— А камень? Где камень?
Ксана подняла на меня глаза:
— Камень посреди реки…
— Где?
— Прямо посреди реки. На дне. — Невозможно! Как можно обнаружить камень на дне реки? Как мы найдем, где именно? Если даже теоретически предположить, что мы будем знать, где это место, как я достану его — неизвестно, что там за глубина! Вода ледяная!