— Посиди со мной. Завтра рано утром мне надо быть на ногах. Нужно, чтобы никто не заметил, что я ранен. Слава богу, что рана не опасная. Я смогу оперировать.
— Я пойду с тобой.
— Конечно! — Илья расхохотался, — расскажи еще об этом Семенову. Он лично порвал твой пропуск. Боюсь, моя дорогая, что тебе придется дожидаться меня дома. Она наклонилась и поцеловала его в губы. Илья обнял её и уложил рядом на постель.
— Ты знаешь, мне уже гораздо лучше.
— Насколько лучше?
— Вот настолько. — Он горячо целовал её в губы. Завязки её восточного халата предательски развязались и уже ничто, и никто не мог остановить Илью. Она закрыла глаза и провалилась в облако чувств и ощущений, которые дарил ей только он…
* * *
Тополиный пух летал над городом. Меховые мошки, казалось, забивались в каждую щель, сбиваясь в легкие пушистые облачка, облепляли деревья, кусты, плетеные заборы. Привокзальная площадь была заполнена до отказа. Прибытие Оренбургского поезда ждали с нетерпением и лоточники, выставившие лучший товар, и мальчишки — газетчики, и цыганки, которые гадали приезжим. На жарком, освещенном июньским солнцем, перроне стояла Юлия под руку с Ильей.
— Отец будет с минуты на минуту. Я так волнуюсь.
— Это я, Юленька волнуюсь — не каждый день все-таки приходится просить руки у дочери самого Григория Деменева.
— Господин Юсупов!
Юлия с Ильей обернулись. Городовой учтиво поклонился и снял фуражку.
— Илья Иваныч, прошу со мной, вас Семенов вызывает, срочно, — там ревизор из Петербурга. Что-то случилось.
— Подождите, — Юлия возмущенно нахмурилась, — а нельзя отложить, ведь у господина Юсупова выходной, у нас, в конце концов, планы…
— Юленька, это служба, пойми. Я должен идти, увидимся вечером. Извинись за меня перед отцом.
Он проследовал за городовым, обернулся и помахал ей на прощанье, улыбнувшись своей обаятельной, белозубой улыбкой. У Юлии защемило сердце. Предательское дурное предчувствие её еще никогда не обманывало.
Поезд появился в клубах пара и, пронесшись по рельсам, остановился на платформе. Спустя четверть часа Деменев уже кружил по перрону повисшую у него на шее дочь.
— Проказница! А где маменька?
— а маменька ждет дома. У нас сегодня праздник — семейный конечно, по случаю твоего приезда, и еще по одному поводу.
— И что еще за повод — Деменев усаживался в коляску.
— Прежде чем я тебе расскажу, я должна тебя усадить на твердую поверхность стула в нашем доме.
— Егоза, ты меня пугаешь. Меня не было всего два месяца, ты же не хочешь сказать…
— Отец, мне столько тебе нужно рассказать…
Стол в доме Деменевых ломился от угощения. Торжественный ужин был назначен на семь вечера, и маменька томилась в ожидании. Юлия уже час не выходила из кабинета отца. Юсупова всё не было. Наконец чернее тучи Деменев появился. За ним, с нарочито уныло-виноватым видом, посверкивая чертиками в глазах шествовала Юлия.